В мае исполнилось бы 65 лет одному из лучших голосов советской эстрады 70-80-х годов, автору таких шлягеров, как «Яблони в цвету», «Отчий дом», «Белая сирень», «Аленушка» и других светлых и душевных песен, композитору Евгению Мартынову. «Новая неделя» решила вспомнить музыканта вместе с его братом Юрием Мартыновым.
Женю ждали в глубинке
– Юрий Григорьевич, расскажите, когда Евгений пришел к мысли петь? Он ведь обучался не вокалу, а игре на баяне, аккордеоне, кларнете.
– В школьные годы Женя не пел – он мог спеть разве что, как в самодеятельности – в частности, известную тогда песню о дружбе с Китаем «Москва-Пекин». А в основном в те годы он увлекался инструментальной игрой, научился показывать фокусы и даже немножко танцевал. А интерес к пению возник уже в музыкально-педагогическом институте Донецка.
Все получилось, потому что Женя стал подрабатывать в самодеятельности, которую тогда активно поддерживало государство. Это давало материальный заработок нашей небогатой семье, в которой отец и мать были инвалидами. Но в отличие от Артемовска, где Женя мог подрабатывать в оркестрах, в Донецке многие ансамбли уже пели, и, работая в нескольких коллективах, Женя понял, что от них уже ждут оригинальных песен и номеров. Да и сами ВИА хотели иметь свое лицо. Талантливых исполнителей ждали снизу, они имели открытый доступ к Москве, к центральному комитету комсомола и телевидению и были на виду.
Для Жени таким трамплином стали вечера интернациональной дружбы в Донецке, где пели все вузы и факультеты. Он запел, потому что у него была профессиональная дыхательная школа – это, прежде всего, чистота интонации и ясность дикции – без провалов слов, где каждая гласная и согласная стоит на дыхании и попадает в резонаторы. А вот у тех, кто играл на гитарах, такого не получалось: надо было чаще выкрикивать, чем петь.
Путёвку в жизнь дал Кобзон
– Стоял ли перед Евгением выбор: остаться в набирающих популярность ВИА или пойти в самостоятельное плавание?
– Женя уже показал свои песни Майе Кристалинской и Иосифу Кобзону, которые сразу сказали, что ему надо ехать в Москву, дали свои координаты. Это сейчас с популярным артистом не выйдешь на контакт, потому что все они стоят, окруженные охраной. А тогда за кулисы, представившись, можно было пройти легко. Тогда культура страны обязывала известных артистов или послушать молодых, или дать свой телефон. А в случае с Женей Майя Кристалинская попросила его даже сочинить музыку на текст «У песни есть имя и отчество», а потом исполнила его песню на стихи Есенина «Березка».
Уже в Москве Женя созвонился с Майей, и вскоре ему предложили отправиться в сборной концертной бригаде с его двумя песнями на Дальний Восток – вместе с ним выступали молодые Лев Лещенко и Валентина Толкунова.
– Эти гастроли были радостью для Евгения?
– Это была неизвестность, ведь тогда еще Женя обдумывал, поступать ли ему в аспирантуру. Но успех песен Жени был уже значителен: в 1972 году по телевидению прозвучала его «Баллада о матери» в исполнении Людмилы Артеменко. В Донбассе вовсю зазвучала его песня о комсомольцах Донбасса, «Песня о Родине», песня «Я жду весну», которую исполняли Анна Герман и Валентина Толкунова.
Не сидел на скамейке запасных
– В чем заключался успех песен Мартынова? В таланте и искренности?
– Песня нас с братом окружала всегда. В детстве все вокруг играли и пели, поэтому песня была для Евгения символом дыхания в этом мире. У него и получалось так, что композиции его были с правильно построенными музыкальными фразами: он делал мелодию поющейся – начинал ее вздохом, а заканчивал выдохом, а между ними была красивая фраза со своей кульминацией и окончанием. Далее – Евгений, сочиняя мелодию, понимал, кто ее сможет петь – он, например, очень ценил Софию Ротару как драматическую и лирическую героиню.
Известным исполнителям и поэтам общество Мартынова было еще и приятно, что подкрепилось вскоре и тем, что его хорошо встречала публика. Далее – его пластинки сразу же становились бестселлерами, и фирма «Мелодия» быстро на это реагировала, выпуская и пятый, и десятый тираж как на виниле, так и на гибких пластинках. Женя попал в эту отлаженную систему и почувствовал востребованность своих песен! К тому же, как я говорил, очень хорошо работало постановление компартии «О работе с творческой молодежью», когда на сцене должна была быть ротация певцов.
Когда человек молод, у него все получается. Проблемы начинаются, когда молодость отходит и твое место занимают другие. Но Жене еще и повезло – это было время, когда ему не пришлось сидеть на скамейке запасных и быть дублером, и даже если твои песни «рубили» на телевидении, их брали на радио или на гастроли. Кроме того, Женя обладал незлобным характером – внешне он ни на какую критику не обижался, прислушивался ко всем советам от классиков советской песни, поскольку считалось, что композиторское творческое общество – это единая семья.
ВЫПАЛ ИЗ РИТМА
– Насколько перестройка отразилась на творчестве Евгения Мартынова? Был ли у него кризис, как говорилось в некоторых телепрограммах?
– Перестройка была временем сознательного разрушения всех составляющих нашей жизни, в том числе и идеологической: на телевидении был дан курс на развлекательные программы. Песни, от которых плакали, над которыми задумывались, такие как «Лебединая верность», «Отчий дом», оказались не нужны. В 80-е стал поддерживаться и бунтарский рок. Конечно же, это время можно было переждать, но Женя ждать не мог – он всегда творчески кипел, да и к тому же идеал молодого человека, на новой сцене отсутствовал.
– Отчего так рано, в 42 года, Евгений Мартынов ушел от нас?
– Композиторская работа требует большой концентрации и уединения, погружения в тему. Но Женя ведь не только сочинял, но и выступал, записывал песни на студиях и ТВ – он работал активно. С конца 70-х – начала 80-х он работал именно в этом ритме, но во второй половине 80-х, когда концерты стали проводиться на стадионах и организовываться кооперативами, когда пошел кассетный бизнес и функционирование ночных клубов, он выпал из этого ритма. А бездействие превратило силы человека в яд.
Беседовал Сергей КОЧНЕВ.
Загрузка ...