|
Вы помните, как нас учили представлять свое сердце? Нужно просто сжать руку в кулак. Небольшое оно, в сущности, правда? Сокращается, пульсирует, трепещет… И отзывается болью на боль. Даже если она чужая. Ну а если ее – этой самой чужой боли – много? Очень много? Смотришь на него и думаешь: «Такое маленькое… И как оно справляется?» Как, например, справляются с болью 106 работников социально-реабилитационного центра «Асылташ»? Ведь за шесть лет, что поступают сюда беспризорные и безнадзорные дети, сердца педагогов и воспитателей екнули и облились кровью более полутора тысяч раз…
|
||
|
|
||
|
Дети челнинского подземелья
А ведь это нормально – вот так реагировать. Поставьте себя на место любого из сотрудников центра. Как иначе, если в твои руки попадает малыш, в лексиконе которого одно-единственное слово – «заяц»? Других он попросту не слышал, не знает. Видимо, с позволения сказать, мама не разговаривала с ним вообще. |
||
|
В детдом
|
||
|
||
|
Срок пребывания в социально-реабилитационном центре не ограничен – как гласят документы, «до разрешения трудной жизненной ситуации», но в среднем несовершеннолетние челнинцы проводят в нем полгода. А поскольку у подавляющего большинства из них есть семьи, специалисты «Асылташа» занимаются родителями и ближайшим окружением воспитанников. Как результат, 75-80% ребят возвращаются домой. «Остановка по требованию» дает многое: взрослым – шанс выкарабкаться из пьяного угара и осмысленно взглянуть на то, что сотворили; детям – несколько месяцев спокойной, сытой жизни. Здесь вершатся судьбы: если выясняется, что семьи у воспитанника нет и не будет, дорога у него одна – интернат. |
||
|
|
||
|
Ожидание Порой ожидание участи затягивается и может сломать хрупкий стерженек детского характера. – Поступил к нам 13-летний мальчуган, – рассказывает директор центра Дамир Ханзаров. – Хороший такой, послушный мальчишечка. Маму лишили родительских прав, а вот папа, вписанный в свидетельство о рождении, был ему неродной. Он давно жил с другой семьей в Кировской области. Но как отправить ребенка в интернат при живом документально отце?! Началась переписка, потом – суды. Мальчик терпеливо ждал. Прошло полгода, год, полтора. Не раз и не два наш воспитанник менял коллектив, знакомился и разлучался с друзьями, потому что те приходили и уходили, а он оставался, и ему было больно. В последние полгода мы нашего любимца не узнавали: прежде спокойный, он стал хулиганить и вредничать. А когда с ним пытались поговорить, просил: «Да определите же меня хоть куда-нибудь!» В конце концов, мы нашли обходные пути и оформили его в «Мэрхэмэт». |
||
|
|
||
|
Они все равно А вообще в «Асылташе» живут особенные дети, каких в благополучных семьях и не встретишь. Их благородству, любви и всепрощению просто поражаешься. В социально-реабилитационном центре часто вспоминают одного своего воспитанника. У его мамы – потенциальной клиентки ПНД – был «пунктик»: она носила в квартиру мусор. Что ни увидит на улице, – все в дом. Сыном она, естественно, не занималась. Их маленькая «двушка» очень скоро превратилась в филиал Тогаевской свалки – в ней бегали крысы. Когда специалисты занялись этой семьей, хлам вывезли. На трех КАМАЗах. А мальчик все равно рвался домой. Знал, что мать больна, что он ей не нужен, и все равно хотел быть рядом с нею. Еще об одной ситуации директору центра рассказала случайная посетительница: молодой человек – выпускник интерната, вполне возможно, проходивший когда-то через «Асылташ», получил от государства квартиру и пришел в исполком с просьбой… прописать к нему родительницу. В управлении жилфонда не поверили своим ушам: «Да ты что?! Она же тебя бросила!» Но парень настаивал: «Она же мама». Не было в его словах ни обиды, ни горечи – только любовь и надежда. Прописали. Татьяна ГИМАТДИНОВА. |
Загрузка ...