БУЛАТ БАДРИЕВ:«РАД БЫ ПОСТАВИТЬ ПРОВАЛЬНЫЙ СПЕКТАКЛЬ»

– Булат, премию Д. Сиразиева тебе вручили с формулировкой «за большие заслуги в развитии татарского театрального искусства». Мне кажется, что об этих заслугах «вспомнили» после того, как на всю республику прогремела постановка «Хаят». Или я не прав?

– Да, роль «Хаят» в этом признании трудно переоценить.

– Скажи, а как тебя вообще угораздило заняться театральным искусством?

– (Улыбается.) Это не меня угораздило, а родителей. (Фаиз и Илюса Бадриевы – народные артисты Татарстана, – прим. ред.) Мне было всего восемь месяцев, когда они начали брать меня с собой на гастроли. Можно сказать, что я вырос на сцене, впитывая ее запах и пыль кулис, как яд. Но для меня это сладкий яд. Потому что другой жизни я никогда не видел, да и не тянет больше ни к чему. Думаю, я сделал правильный выбор. Сейчас вот мои дети так растут. Когда родился сын, я ставил «Тигезсезләр» («Неравные») Фатиха Амирхана, поэтому назвал сына Амирханом. Дочь родилась, когда репетировали «Хан кызы» («Дочь хана») Ризвана Хамида. Назвали Сөембикә.

– Татарскому театру – 101 год. Это много или мало?

– По театральным меркам мы еще очень молоды. Чтобы догнать европейский театр, мы за очень короткий промежуток времени должны пройти тот путь, который они преодолевали веками. Хотя я все-таки склонен думать, что европейский тип театра не совсем подходит к менталитету нашего народа. Вот в Японии, например, совершенно другой тип – театр кабуки…

– Извини, но год назад Камаловский театр выступал в Лондоне и имел огромный успех! И я не думаю, что наши актеры и режиссеры чем-то хуже или чего-то не умеют.

– Я не это имею в виду. Просто для формирования полноценного театра идеально было бы пройти те звенья развития, которые у нас выпали. Например, комедии дель-арто в татарском театре вообще никогда не было. Мы сразу начали с психологического театра и упустили яркую театрализованность, которая нам особо присуща. Психологизм должен идти в сплетении с внешним ярким рисунком спектакля. А мы, стремясь к соцреализму, очень во многом потеряли. Например, в условности. А татары очень хорошо воспринимают условность на сцене. Поставь табличку с надписью «лес», зритель будет ощущать себя, как в лесу.

Плюс ко всему у нас еще очень молодая драматургия, которая, как известно, является источником, из которого питается театр. Поиск татарским театром своего «я» продолжается. Сегодня мы вышли на какие-то очень нечеткие очертания, но не более того. Фарит Бикчантаев глубоко занимается этой проблематикой – пытается найти свой, присущий только нам театральный язык. А поиск – это движение вперед, так что умирать еще рановато.

– Булат, у тебя были провалы?

– Что ты имеешь в виду?

– Например, постановки, за которые тебе сейчас стыдно?

– Смотря что считать провалом. Одно дело вывести ошибочную идею, другое – не суметь довести мысль, заложенную в пьесе, до зрителя. Тогда ты просто «профнепригоден», ты – не режиссер. Провал в моем понимании – это когда ты, четко осознавая идею, поставил спектакль, выразил свою позицию, но она идет вразрез с общественным мнением и поэтому ее не принимают. Такие провалы свой-ственны только гениальным режиссерам. Я был бы счастлив иметь такой провал. Но все, конечно, зависит от материала, с которым ты работаешь. Что заложил в пьесе драматург, то ты и несешь зрителю. Хотя и говорят, что календарь-численник можно поставить на сцене. Да, можно! Но только один раз. Из 25 спектаклей, поставленных мной, я более-менее доволен пятью-шестью. Есть спектакли, на которые народ с удовольствием ходит, но для меня они провальные, потому что не было никакого творческого развития. Потому что пьеса была трехкопеечная. Никуда не денешься, иногда приходится и такие спектакли ставить. Хотя и сердце болит, и стыдно.

– Булат, знаю, что ты очень критически оцениваешь роль российской интеллигенции в истории развития страны. Почему?

– Представим, что мир – это море. Стоит абсолютнейший штиль. А нашу лодку все равно качает. Мы не можем без качки. Мы сами себя раскачиваем и балдеем от этого. Причем раскачивать лодку первым начинает именно интеллигенция. На ровном месте! А потом сама же страдает – первой улетает за борт.