«Я НЕ ЖАЛЕЮ НИ ОБ ОДНОМ СВОЕМ ШАГЕ…»

Уникальность этого певца, по словам специалистов, заключалась в том, что не Кобзон, не Лещенко, а именно Магомаев сумел заставить публику вновь полюбить оперу: в 60-70-е он талантливо сочетал как этот классический музыкальный жанр, так и эстрадные песни.

То, что болезнь великого Муслима Магомаева была долгой и продолжительной, – правда. Я убедился в этом в 2003 году. В феврале того года главный редактор радиостанции «Старый город», где я в то время работал, предложил мне в качестве собеседника для телефонного интервью Магомаева. Сначала мне пришлось выслушать автоответчик с голосом певца. Однако, проговорив свою просьбу, я вдруг услышал в трубке живой голос Муслима Магометовича – тихий и очень вежливый. Певец сказал, что плохо себя чувствует, и попросил перезвонить через некоторое время. Этот момент наступил летом 2003-го, и, вновь позвонив Магомаеву, я услышал уже радостный, бодрый голос: Магомаев сообщил, что у него сейчас много гостей, а завтра он с удовольствием со мной пообщается. Слово свое он сдержал.

«Как женился, так и закурил»

– Муслим Магометович, в последнее время вас редко можно увидеть как на эстраде, так и на телевидении. С чем это связано?

– Каждому фрукту и овощу – свое время.

– Честно говоря, фамилии называть не хочется. Но тут я не буду особо оригинален, если скажу, что мало таких, как Пугачева и Киркоров. Поэтому, думаю, нашу эстраду можно равнять по этим артистам, а что дальше будет, трудно сказать, потому что им тоже не по 17-18 лет.

– А талантлив ли, по-вашему, тот же Николай Басков, творческий путь которого многие сравнивают с вашим?

– Басков – талантливый человек. Я слышал Баскова, когда он еще не был Басковым. Его отец дружит с нашим послом – послом Азербайджана в Москве, – и Коля как-то попросил, чтобы я его послушал. Я, честно говоря, ожидал, что сейчас придет какая-то очередная бездарность, но когда я его прослушал, мне ничего не оставалось сказать, как в добрый путь!

– Муслим Магометович, вам сложно было удерживаться как на эстраде, так и в оперном искусстве?

– В опере мне было сложно – это все из-за моего свободолюбивого характера. Опера, классика требуют каких-то рамок, ограничений, но я не для этого рожден, и все эти рамки, границы меня совсем не устраивали. Эстрада более свободна: я мог делать с песней все, что хотел, то, что не могу себе позволить делать с романсами и ариями, поэтому мы в этом жанре просто не сошлись характерами.

– И никогда не сожалели о том, что не пошли в Большой театр?

– Я сожалею только об одном – что я курю. А в общем, ни об одном своем шаге не жалею.

– А курите давно?

– К сожалению, да – с 18-19 лет. Как женился, так и закурил!

«Кобзон спел так, как надо»

– Муслим Магометович, как вы подбирали репертуар? Были у вас такие песни, которые не то что стыдно – просто не хотелось исполнять?

– Были, но очень мало – я даже по пальцам их могу пересчитать. Я, в общем, человек не злой, и доброе отношение к людям во мне больше развито, чем безразличие. Поэтому когда обращались какие-то молодые авторы, приходилось идти навстречу, но очень редко. Редко не потому, что всех других отметал подальше, а потому что стеснялись обращаться.

– С какими поэтами и композиторами складывались особенно теплые отношения?

Слишком все это было, простите за такое слово, красиво, наверно! Не хочу сказать, что Кобзон спел красиво, просто он спел так, как надо было спеть. Когда режиссер фильма Татьяна Лиознова попросила меня спеть по-другому, я сказал: «Я по-другому не умею». Раз меня пригласили, значит, вы знали, на что шли. А так мы остались с Лиозновой в хороших отношениях и забыли про все это. Я ее прекрасно понимаю, и когда посмотрел фильм, понял: мой голос явно не подходил.

«У меня же бабушка татарка!»

– А на родине, в Азербайджане, вы давно выступали с концертами?

– Нет пророка в своем отечестве – вы знаете такую пословицу. Поэтому в Азербайджане, в Баку, я боюсь петь больше всего, еще – в Москве.

– Такое большое напряжение?

– Ответственность большая.

– В середине 60-х годов вы отправились на стажировку в итальянский театр «Ла Скала». Интересным оказался для вас итальянский период жизни?

– Конечно. Во-первых, я с детства слушал итальянских певцов, многому учился по их пластинкам, и побывать на их родине всегда было интересно и нужно. И итальянская школа много мне дала. Когда я приехал и уже занялся эстрадой, то многое растерял. То, что ты получаешь, ты должен хранить, беречь и приумножать – у меня это не получилось, к сожалению. Но у меня самые прекрасные воспоминания об Италии.

– А нынешние авторы песен часто к вам обращаются?

– Нет, они знают, что я пользуюсь уже испытанным репертуаром. Поскольку что бы нового я ни спел, это сейчас никому особо не надо – все равно от меня ждут «Мелодию», «Свадьбу», «Благодарю тебя» – песни, которые были моим коньком, которые люди полюбили. Ну кому от меня нужны новые песни? Новые песни должны петь Киркоров и Леонтьев.

– По нашей традиции, Муслим Магометович, ваши пожелания нашим слушателям и читателям.

– Татарстан… Татарстан всегда рядом со мной, у меня же бабушка татарка была! Казанская! Поэтому я знаю много татарских слов, но все они почему-то неприличные. Бабушка меня ругала по-татарски, а разговаривала по-русски. А я человек со слухом – я их выучил! Так что можно сказать, что это мои родные края. Поэтому желаю своим, хоть и далеким землякам, процветания и всего самого доброго!