ПРОКУРОР ГОРОДА: «НА ТО И ВЛАСТЬ, ЧТОБЫ ЕЕ РУГАЛИ»

Тем приятнее открытие, которое мы, журналисты, для себя сделали: наш собеседник оказался на редкость обаятельным, непосредственным человеком, имеющим, впрочем, всегда свою точку зрения на любую проблему. А их в ходе двухчасового разговора было поднято немало: это и коррупция, и криминальная обстановка в городе, и пресловутый финансовый кризис.

Ну а начали мы с событий куда более приятных: дело в том, что наши профессиональные праздники – День российской прокуратуры и День российской печати – празднуются «по соседству» – 12 и 13 января. Собственно, об отношениях двух властей – третьей и четвертой – мы и задали гостю первый вопрос…

От меня все
чего-то ждали

– Александр Петрович, в 2008 году, когда, вернувшись из Архангельской области, вы возглавили Набережночелнинскую прокуратуру, нас, журналистов, не то чтобы обидела, но «зацепила» ваша оценка: вы сказали, что челнинская пресса «беззубая». Изменилось ли ваше мнение с той поры? И в чем, на ваш взгляд, выражается эта «беззубость»?

– Я ни в коей мере не хочу обидеть журналистов, но до сих пор считаю, что вы нас должны ругать. Я вообще считаю, что пресса не должна хвалить власть. Власть на то и создана, чтобы ее ругали!

Вот, например, я нисколько не буду против, если кто-то напишет, что прокуратура не занимается зарплатой. Для нас ведь это сигнал – и повод работать еще интенсивнее. Это значит, соответствующим образом и я буду своих сотрудников настраивать: почему так пишут? Давайте работать над ошибками!
Видел на днях один сюжет по телевидению: водители жалуются, что снег на дорогах не чистят, в то время как кто-то из руководителей предприятия утверждает: «На велосипеде можно ездить». Я так думаю, надо было его заставить на велосипеде проехать и сказать об этом в сюжете! Если пресса станет более «зубастой», наверное, прислушиваться к ней будут больше.

Во времена СССР, если помните, когда в газетах выходили критические публикации, необходимо было сразу же принять меры. Да еще и отчитаться потом. И это действовало. Хотелось бы и теперь, чтобы мы с вами были «в одной упряжке».

Вы знаете, когда я сюда пришел, у меня сложилось впечатление, что от меня все чего-то ждут: вот придет, мол, Евграфов, и преступности не будет. «К нам едет прокурор-антикоррупционер! – писали газеты. – Всех пересажает». Не бывает такого. Мы работаем плотно, но тешить себя иллюзиями, что в одночасье покончим с криминалом, не стоит.

С ОПГ будет
покончено.
Наверное…

– В связи с этим хотелось бы вспомнить обещание, которое вы дали в интервью нашей газете, – «Громкие дела будут». Это был ваш прогноз на 2009 год. Итак, были ли они?

– Были. Они и сейчас расследуются. Например, привлечен к ответственности руководитель «Свидетелей Иеговы» в городе Набережные Челны. Впервые в истории Набережных Челнов в 2009 году за экстремистскую деятельность осуждены несколько известных в городе личностей.

За получение взятки были задержаны мелкие чиновники одного из подразделений органов власти. Причем я впервые такое видел, когда взяточник взяткодателя заставлял перечислять деньги… на его личный счет. Представляете? То есть человек полностью потерял тормоза и чувство самосохранения! Продолжается процесс по делу начальника Тукаевского РОВД, избившего пятерых рабочих. Идет следствие по одному из федеральных чиновников. Там вообще интересная ситуация: здание, которое занимало его ведомство, принадлежало его супруге, которая сдавала эти «квадраты» своему благоверному по стоимости, завышенной в разы. То есть, например, если магазин за аренду в этом здании, условно говоря, платил сто рублей в месяц, то федеральный бюджет раскошеливался на тысячу. Нетрудно догадаться, в чьих карманах оседала разница.

Вообще же в 2009-м, вопреки ожиданиям, преступность в Набережных Челнах не возросла, а снизилась примерно на 15%. А вот количество тяжких и особо тяжких преступлений, наоборот, увеличилось. Во многом – за счет финансовых пирамид. Последний осужденный, например, обманул граждан на 200 млн. рублей. Очень долго шел этот процесс. А их в 2009-м было несколько.
В минувшем году в городе совершено 33 убийства. 15 лет назад, когда я уходил из нашей челнинской прокуратуры в республиканскую, в городе стабильно фиксировалось 89-100 убийств, и это был нормальный показатель. Комментарии, наверное, тут излишни.

Заканчивается процесс над бандой Яговцева. В 2010-м должно завершиться дело и по группировке «Боксеры». В очередной раз в Челны привозили «Тагирьяновских», раскрыли еще два убийства прошлых лет. Наконец-то у нас будет покончено с ОПГ… наверное.

Коррупция-2009

Кто в Челнах
сговорчивее всех?

– Еще одно модное нынче явление – борьба с коррупцией. По вашим данным, какие сферы в Набережных Челнах лидируют в списке самых нечистых на руку?

– Образование и здравоохранение. Мне ли вам рассказывать, как староста в институтской группе собирает деньги и уносит преподавателю, а тот выставляет «зачет»? Все вы о таких случаях писали, и не раз. Ну, и выписка больничных листов, санитарных книжек, конечно же, когда человеку достаточно найти сговорчивого врача (как правило, их имена известны) и отнести энную сумму в нужный кабинет. «Тариф», как правило, – 500 рублей.

– Но, согласитесь, «взятка» в 500 рублей вызывает разве что улыбку…

– И тем не менее, это взятка. Там ведь эффект получается не от объема, а от количества. Взятки, поставленные на поток, уверяю вас, приносят очень хорошую прибыль.

– Что касается образования, получается, коррумпирована только высшая школа?

– Пока да. С развитием ЕГЭ, думаю, появится и школьная коррупция. В прошлом году ходил такой популярный анекдот: после ЕГЭ-2009 преподаватели вузов впервые не смогли обновить машины – их обновили директора школ.

По коррупции было такое дело: сотрудник регпалаты принял документы на регистрацию договора купли-продажи квартиры. Правда, как выяснилось, женщина, которая подала эти бумаги… умерла год назад. Есть и запись о смерти. «Мертвая душа» продала квартиру – классический обман наследников. Предприимчивого риэлтера задержали за мошенничество, а должностному лицу инкриминировали «злоупотребление должностными полномочиями».

Убийства
расследовать
неинтересно

– У нас, журналистов, есть свои любимые материалы. Как правило, они достаются нам, что называется, «потом и кровью» и вызывают большой читательский резонанс. Наверняка и у прокуроров такие дела бывают. Вот вам какие особенно запомнились?

– Расскажу такой случай. Работал я в Нурлате. Там был дом престарелых, где в течение пяти лет приживалкой жила никому не известная бабушка – глухонемая, не умевшая объясняться на языке глухих и даже читать и писать! Кто она, откуда, как здесь оказалась – выяснить возможным не представлялось. Наконец, мы догадались снять с нее отпечатки пальцев, и выяснилось, что все пять лет бабушку разыскивают родственники из соседнего Черемшанского района! В Нурлат за ней приехала сестра. Она-то и рассказала, что по недогляду родственников 75-летняя старушка вышла на дорогу и… пропала. Вот такой счастливый случай воссоединения. Ну а уголовные дела… Их много. Мне запомнилось, как я вел дело первой банды в Набережных Челнах. Это был 1993 год. Бандиты застрелили шестилетнюю девочку. Именно тогда это преступление было квалифицировано как совершенное бандой. Для нас, следователей, помню, это был кошмар: тыкались, как слепые котята. Мы просто не знали, как расследовать подобные дела. В силу специфики нашей работы мы, чего уж греха таить, немножко деградируем. То, что я сейчас скажу, наверное, покажется циничным, но… такие тяжкие и резонансные преступления, как убийства, расследовать неинтересно – одно и то же ведь! 90% – бытовые. А вот когда необычное дело или курьезное…

– Ну, например?

– 11 человек изнасиловали девушку. Через два месяца она неожиданно приходит: «А вот с пятым я вступила в связь добровольно». Оказывается, пока этот парень был под арестом, его родители убедили заявительницу, что он на ней женится! Ну, как ей объяснить, что выйдет этот человек – и ищи его?! Нет, говорит, я его полюбила. И когда успела?..

Или вот еще ситуация. Молодые люди познакомились с девушкой. Случайное, знаете ли, знакомство. Решено было вместе ехать в сауну. На следующий день юная особа пишет заявление о том, что ее изнасиловали, а один из парней – что новая «подружка» украла у него 15 тысяч рублей. Батюшки – какая неожиданность! Самое интересное, что оба преступления подтвердились: в сауне стояла система видеонаблюдения. В общем, ни одна из сторон не получила удовольствия…

– А какие дела считаются самыми сложными?

– Сложнейшие дела – по технике безопасности, по злоупотреблению служебным положением…

– Сложные – потому что труднодоказуемые?

– Да. Когда происходит убийство, есть труп, и наша задача – найти, кто лишил человека жизни. А вот в хозяйственном или коррупционном деле нужно, во-первых, установить, что это было преступление, а во-вторых, доказать вину преступника. В подобных ситуациях же часто говорят: «А у нас всегда так…» Приходится убеждать людей, что так быть не должно.

«Всех вылечу!»

– Александр Петрович, когда в гостях у «Недели» был ваш предшественник Сергей Беляков, отвечая на вопрос «Кем вы мечтали стать в детстве?», он нас просто сразил, признавшись, что любимой его фразой была «Всех посажу!» А кем хотелось стать вам?

– Неопределившийся я был, неопределившийся! После 10-го класса поехал покорять Москву, где у меня живет родственник. Он спросил: «Куда ты хочешь?» А я правда не знал! Поэтому мы взяли справочник для поступающих в вузы, стали листать, я сказал: «Ну, МГУ давай, конечно!» Но оказалось, в главный вуз страны вступительные экзамены проводились месяцем раньше, чем в остальные. Потом я пытался поступить еще в несколько учебных заведений, но везде благополучно срезался. Пошел в армию.

Вернувшись, стал серьезно готовиться к поступлению в мединститут. Вообще-то я хотел на юрфак, но туда, как я думал, нужно было обязательно сдавать иностранный язык, а с ним у меня всегда были проблемы. Но когда выяснилось, что мой ломаный немецкий не пригодится, я спокойно пошел по избранной специальности. Так что если у Сергея Геннадьевича первоначальной фразой было «Всех посажу!», то у меня – «Всех вылечу!» Впрочем, если говорить штампами, мы ведь действительно лечим. Язвы общества.

Кстати говоря, поскольку «дипломы на продажу» стали массовым явлением, вузы сейчас перестраховываются. Идет массовая проверка. Например, даже в отношении прокурорских работников – и в частности меня – делались запросы, учился ли я в Казанском университете. В прошлом году с липовым дипломом попалась судебный пристав, якобы учившаяся в каком-то московском вузе. На самом же деле никакого образования у нее не было. Не понимаю, почему?.. По-моему, сейчас поступить – вообще не проблема. Были бы деньги – и тебя выучат. Другое дело, какой уровень знаний дадут…

– Как вы отнеслись к новости о том, что ваш родной Казанский университет сменит статус и станет федеральным?

– К статусу отношусь хорошо. Но я категорически против того, чтобы КГУ переименовывали. Против того, чтобы из названия ушло «имени Ульянова-Ленина». Это же история. Я не согласен с челнинскими депутатами, которые дают другие имена улицам. Вот решили переименовать остановку «Сидоровка» в «Колледж имени Васильева». При всем уважении к первому директору «КАМАЗа», – зачем? Ведь до сих пор даже молодежь, я слышу, между собой говорит: «Пошли на Ленинградский» или «Пошли на Ленинский». А ведь десять лет прошло, как эти проспекты переименовали.

Человек с ружьем и… удочкой

– Что-то мы все о работе да о работе. Скажите, пожалуйста, какие у вас увлечения? Вы – человек с ружьем, с удочкой или, может быть, с фотоаппаратом?.. Вот, например, прокурор Татарстана увлекается фотографией, книгу даже со своими работами издал…

– Вы знаете, вчера (12 января – прим. ред.) я был в Казани на праздновании Дня российской прокуратуры, так вот там распространялась книга, где опубликовали свои снимки прокуроры уже нескольких городов республики! Ну, а я… Вы правильно сказали: немножко с ружьем (уток стреляю изредка), немножко – с удочкой. За грибами люблю ходить.

– Некоторым профессиям свойственная преемственность: в нашем городе немало семейных династий врачей, энергетиков. Можно ли то же самое сказать о юристах?

– Можно. У нас в прокуратуре, например, работает одна такая династия. И семей юристов тоже довольно много. Сегодня мы – практически единственная организация, куда берут без стажа работы. И понятно, принимаем мы в том числе и детей судей, и адвокатов, и следователей.

– А в вашей семье, кроме вас, есть юристы?

– Нет. Родители мои – простые рабочие. Дочь в этом году заканчивает школу, и я бы не хотел, чтобы она шла на юриста. Переизбыток сейчас юристов, да и качество образования – в том числе и юридического – резко упало. Иной раз приходят на работу молодые специалисты и (качает головой)… ничего не знают.
А какой раньше был престиж профессии! В группе, где я учился, из 20 парней только один не служил в армии. И отбор шел очень серьезный. Теперь же такое впечатление, что каждое уважающее себя СПТУ готовит специалистов юридического профиля. Впрочем, это же относится и к средствам массовой информации: каждый считает, что он может издавать газету! Но ведь далеко не у каждого есть дар свыше, благодаря которому можно вызвать интерес к изданию. Не так ли?..