СИРОТА ЧЕЛНИНСКАЯ

«Мама, спасибо»

Юлия Васильченко родилась в Казахстане, куда родители ее мамы приехали в свое время с Урала поднимать целину. Папу не видела, так как он погиб в армии, когда Юле было три месяца. Да и не успели родители зарегистрировать отношения. Жили в частном доме, мама работала дояркой. Она заболела раком легких, когда дочке исполнилось 14 лет, сгорела от болезни буквально за три месяца. Юля ухаживала за ней, умудрялась справляться с хозяйством: кормить скотину, не запускать большой огород.

– Мама умирала у меня на руках со словами: «Когда я умру, ты никому не будешь нужна, и за то, что я тебя воспитывала в строгости, скажешь мне «спасибо».

После похорон матери Юлю увезла в Набережные Челны тетя – родная сестра мамы. С тетей у девочки близкие отношения не сложились, хотя Юля говорит, что ничьей вины в этом нет, и семье, поддержавшей ее в то время, она благодарна за все.

– У тети было много своих проблем, ребенок-инвалид, видимо, она просто не могла решать еще мои бумажные дела, а может, и не знала, что нужно делать, – делится Юля.

В квартире родственницы девушка прописана не была, так как у нее на тот момент не было российского граждан-ства. У сироты на руках была лишь регистрация по факту проживания в РФ, которую Юля получила, как только приехала из Казахстана. Кстати, дом, в котором они жили с мамой, не был приватизирован, своего жилья у девочки не было.

По постановлению администрации города Набережные Челны №2031 от 1 ноября 2000 года Юле было назначено попечительство и пенсия по случаю потери кормильца. В результате этого юридически значимого действия – признания ее сиротой – она получила определенный законом статус и гарантии по социальной поддержке, но в сиротской очереди на жилье девочки так и не оказалось.

– Почему так получилось? – задается вопросом Юля, с которым она много раз обращалась в отдел опеки и попечительства и исполком города. – Почему ребенок оказался за бортом, неучтенным? Уже сейчас чиновники говорят мне: тетя должна была за тебя хлопотать или ты сама. Но я была ребенком, а в законе не говорится о том, чтобы опекун решал все эти проблемы. Даже если он не заботится о сироте должным образом, то ситуация с оформлением документов и защитой прав ребенка должна быть на контроле у государственных структур: отдела опеки и исполкома.

Что говорит федеральный закон от 21.12.1996 г. о жилищных правах детях-сирот? «Дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, а также дети, находящиеся под опекой (попечительством), обеспечиваются органами исполнительной власти по месту жительства вне очереди (!) жилой площадью не ниже установленных социальных норм».

Когда Юля повзрослела и стала студенткой юридического факультета Института экономики управления и права, она забила тревогу.

Если бы не добрые люди…

– В 19 лет я сама выхлопотала себе гражданство, ездила несколько раз в Москву, обращалась за поддержкой к депутатам – делится Юлия, – но даже после этого меня никто не поставил в очередь на жилье, хотя в нашей стране ребенком-сиротой ты считаешься до 23 лет. В 20 лет я написала заявление на жилье, но меня все равно не оказалось в очереди.

В 18 лет Юля начала самостоятельную жизнь без прописки, тогда еще без гражданства и жилья. В институте училась очно, а ночью работала в ресторане, чтобы оплачивать арендованную комнату. Училась при этом хорошо, ей чуть-чуть не хватило баллов до красного диплома.

– Меня кормили мои сокурсники, знали, в какой я ситуации, мне повезло с людьми, которых я встречала на своем пути, – делится Юля. – Еще моим ангелом-хранителем можно назвать классного руководителя. Она мне как мама, а дочке как бабушка. В 22 года я родила без мужа дочку, сессию сдавала беременная. Вероника родилась недоношенной, мы долго лежали в больнице в Казани. Там вообще знакомых не было, мне помогали соседки по палате.
Прописана я не была, правда, когда забеременела, без прописки не ставили на учет в женской консультации. Тогда я нашла женщину, заплатила ей десять тысяч и на время прописалась к ней.

Сейчас мы с дочкой живем в Перми, там я нашла работу юриста, снимаю комнату в трехкомнатной квартире. Плачу за нее 4800 рублей, зарабатываю десять тысяч. На выходные беру подработку на дом, дочка ходит в садик, я устроила ее туда без проблем опять-таки благодаря тому, что встретила понимающих людей.

Эпистолярные перлы

Переписка Юли с комитетом учета жилья исполкома Набережных Челнов началась аж в 2004 году. Переписка, надо сказать, занимательная. Кажется, что чиновники даже приблизительно не знают законы. Девушка пишет, что она сирота и что сиротой ее признали в Набережных Челнах (а это ключевой момент: там, где территориально признают сиротой, там и обеспечивают жильем), просит сообщить номер сиротской очереди, а в ответ получает формулировку: «На жилищном учете при администрации города не состоите, так как с заявлением по данному вопросу не обращались».

Юлия Васильченко написала письмо с просьбой о помощи в местное отделение партии «Единая Россия». Удивительно, что представителям партии специалисты управления учета жилья ответили более мягко и развернуто: «На основании личного заявления от 21.02.2005 г. Ю. П. Васильченко включена в список нуждающихся в предоставлении семейной комнаты в общежитии, однако из-за отсутствия свободной площади в общежитиях предоставить ей комнату в общежитии не представляется возможным».

Обратите внимание, что чиновники не называют номер очереди, зацепиться в итоге Юле не за что. Через три месяца после этого она получила еще одно письмо, в котором ей сообщали: «На основании вашего заявления вы включены в список нуждающихся в предоставлении койко-места в общежитии». Теперь уже койко-место, а не семейная комната, и опять-таки не указывается номер очереди.

Далее метаморфозы с мифической очередностью продолжаются. Ровно через год на очередной запрос Юлии ей ответили из того же исполкома. На сей раз так: «Согласно ст. 57 ЖК жилье предоставляется гражданам, состоящим на учете, а так как вы на учете не состоите, то улучшить ваши жилищные условия не представляется возможным». Как говорится, все смешалось в нашем королевстве. Разобрались бы чиновники между собой для начала.

А вот выдержки еще из одного недавнего послания: «На учете не состоите, жилое помещение предоставить не можем…» И опять ссылка на статью 57 ЖК РФ.

«Пусть борется!»

– Вы заметили, что чиновники ссылаются на Жилищный кодекс, – прокомментировал ситуацию адвокат Валерий Фуфлыгин, – и только им руководствуются. Видимо, они не знают, что в специальном законе о государственных гарантиях детям-сиротам говорится совсем о другом учете. У сироты возникает право не по обращению, а в силу закона. А вот жилищные права возникают именно по обращению.

К сожалению, я сужу по своей 37-летней практике, что по всей России на сегодняшний день такая же ситуация: пока не подашь в суд – ничего не получишь, любой чих нужно доказывать в суде, так как законы не работают.

За обеспечение детей-сирот жильем отвечает субъект федерации. Федеральный бюджет перечисляет деньги на жилье детям-сиротам, а субъект федерации должен в свою очередь предоставить ребенку это жилье. В муниципалитетах и органах опеки и попечительства строго ведется учет. Они, наверное, прозевали Юлю, бесконтрольно потеряли человека, а сейчас признаваться не хотят.

Теперь чиновники исхитряются: раз переехала в Пермь, пусть там и дают жилье.

Еще один их аргумент: в России сирота считается ребенком до 23 лет, а Юле уже 25. Ей говорят, что поезд ушел. Так вы же не давали ей жилье, разве она отказывалась? Сколько лет просила, пороги обивала.

Журналист «Недели» позвонил в комитет учета жилья при исполкоме города. Юлия Васильченко не состоит ни в одной очереди на жилье, ее нет в базе данных. Ее заявление от 21.02.2005 года нигде не зафиксировано, через журналиста ей посоветовали обратиться в архив и найти его там. То есть ни о комнате в семейном общежитии, ни о койко-месте, о котором писали чиновники, речь не идет.

Я откровенно спросила специалиста в комитете, занимающемся вопросом детей-сирот: есть ли у Юлии шанс получить жилье?
– Практически нет, – ответила Залия Сафина и через несколько секунд добавила: – Пусть борется, пусть отстаивает себя…

Юля намерена бороться, она готовит документы в суд, но боится, что ее заявление от 2005 года перед слушанием просто «исчезнет» из архива, хотя и без него закон и совесть на ее стороне.