Эдуард Хиль
Поздней ночью 4 июня в Санкт-Петербурге умер известный певец Эдуард Хиль – организм 78-летнего артиста не смог справиться с последствиями недавно перенесенного инсульта. Пик популярности Хиля пришелся на 60-е годы, когда он, выпускник Ленинградской консерватории, прославился на весь Советский Союз не оперными партиями, а такими шлягерами, как «Потолок ледяной», «А я шагаю по Москве», «Как провожают пароходы», «Ходит песенка по кругу» и многими другими.
Слушал Шульженко из будки суфлёра
– Эдуард Анатольевич, в свое время вы закончили консерваторию и поначалу исполняли оперные произведения. С чем был связан ваш переход к эстрадной песне?
– Когда я учился в консерватории, мне не очень нравились певцы, которые пользовались микрофоном. И я готовил себя к тому, что буду петь в опере и, действительно, какое-то время там пел. А потом попал на концерт Клавдии Шульженко, на который, кстати, билет невозможно было достать, а зал был на 2500 мест. И меня наш суфлер Евгений Орлеанский взял в свою суфлерскую будку, и я видел Шульженко очень близко – мог даже дотрагиваться до кончиков ее платья. Видел, как она волновалась, когда выходила на сцену, и понял, что если пользоваться правильно микрофоном, то можно достичь очень больших высот в эстрадном искусстве.
Однажды и мне представилась такая возможность – я спел в микрофон в большом зале! Был хороший прием, а когда я познакомился с композиторами – такими, как Соловьев-Седой, Пахмутова, Островский, Фрадкин, – они стали давать мне свои песни еще до выхода фильмов, где они должны были звучать, и я понял, что помимо классики надо петь и эстрадные песни. Однажды (это было в 1961 году), возвращаясь из-за границы, я опоздал на конкурс Мусоргского, а через две недели должен состояться конкурс артистов эстрады в Москве, где я и получил звание лауреата. И наше начальство рассудило так: раз ты завоевал высокое место на конкурсе эстрады, то оправдывай свое звание, и я стал петь больше эстрадных песен. Половина моего репертуара состояла из романсов и арий, а вторая половина – это песни, но поскольку все это трудно сочетать, то отдельно у меня были классические концерты, отдельно – эстрадные.
Просьба Гагарина
– С хорошими песнями, пусть и хорошему певцу, к слушателям сейчас пробиться очень трудно. А сложно ли было пробиться на большую сцену 40 лет назад?
– Сложно, зато были конкурсы. Допустим, у нас в Ленинграде проходил конкурс – сначала во всех районах, затем общегородской, где выбирали троих-четверых человек, и они ехали в Москву. Так было во всех республиках, областях и городах. Было несколько туров: сначала всех слушали под рояль, без микрофона – оценивали голос, затем то, как человек пользуется микрофоном. Потом следовал второй тур, а те, кто проходил на третий, пели с оркестром. И только тот, кто становился лауреатом, выступал по телевидению. Понимаете, какое поощрение было!
А сейчас, если есть мешок денег, вы будете петь по Первому каналу или вас за несколько недель поднатаскают и вы станете «народным артистом», «фабрикантом» или «звездой» какой-то! Эти люди не понимают, что такое народный артист, что такое звезда! Звезда – в небе и до нее не достать! Если знаменитому артисту, который объездил весь мир, вы скажете, что он звезда, он с вами никогда не согласится, поскольку что такое «звезда», известно лишь Богу.
– Вы говорили, что вас связывали теплые отношения с Юрием Гагариным. У вас есть замечательная песня «Ты и небо». Она посвящена была Гагарину?
– Однажды Юрий Алексеевич подошел ко мне на большом банкете – это было в то время, когда уже сняли Хрущева и к власти пришел Брежнев. Он попросил: «Эдуард, запиши песню Пахмутовой «Обнимая небо крепкими руками, летчик набирает высоту». «Юрий Алексеевич, вы же не летчик, а космонавт», – заметил я. А он ответил: «Нет, я был летчиком и умру летчиком» – это он сам себе предсказал. А записывая песню «Ты и небо», я представлял уже многих людей – и Гагарина, и Терешкову, и других космонавтов, потому что это же первопроходцы!
Была у меня еще песня «Звездная баллада» – ее написал Станислав Пожлаков, когда погиб Владимир Комаров – знаменитый космонавт. В тот момент я как раз был в Казани, где впервые исполнил эту песню. Смысл ее в том, что, несмотря на то, что человек умирает, все это делается во имя светлого будущего людей. И хочется, чтобы молодые люди, послушав сейчас подобные песни, поняли, ради чего они живут – не ради того, чтобы тусоваться, пить, колоться, а ради того, чтобы воспитывать своих детей, чтобы эти дети были немножко лучше, чем они сами – тогда у нас будет полный порядок. Это не нравоучение – это смысл жизни!
В Париж, в кабаре
– Вам много пришлось поездить по миру. Что в основном нравилось из вашего репертуара иностранцам?
– За рубежом я исполнял в основном русские народные песни: «Вдоль по Питерской», «Ямщик», «Калинку», а также романсы. Естественно, пел эстрадные песни «Подмосковные вечера», «Лесорубы», «Человек из дома вышел», «Я шагаю по Москве». Такие песни понятны без переводчика – у них очень яркая мелодика, интересная ритмика и их можно петь в любой стране! (Смеется). Но, допустим, если выступали в Японии, то я одну песню исполнял на японском языке, если в Австралии – то на английском, в Финляндии – на финском. На гастролях все надо продумать!
А в наши дни, что само по себе большая редкость, весьма немолодой Эдуард Хиль вдруг приобрел «вторую» популярность – благодаря американским интернет-пользователям, «раскрутившим» песню Хиля «Вокализ», эта композиция стала всемирным ретро-хитом,
а певца прозвали «Мистер Трололо», что он с юмором также принял. С одним из самых открытых и отзывчивых эстрадных исполнителей несколько лет назад общался и корреспондент «Новой недели» Сергей Кочнев.
– Были аншлаги?
– Я не ездил со своими сольными концертами – это были такие бригады, куда входили классические певцы, классический и эстрадный балет, фокусники разные, и всегда был большой интерес! В Гонконге мы, кстати, оказались первыми артистами из Советского Союза, и, помню, взяв наши паспорта, местные чиновники как будто обожглись и часа полтора решали: пускать нас в страну или нет?
– В начале 90-х годов вам пришлось некоторое время поработать в одном из парижских кабаре…
– Нет, просто в течение трех лет я выезжал в Париж, и это было преимущественно летом. Там я не задерживался, поскольку французская сторона давала визу всего на 60 суток, а задержишься – попадешь в черный список!
Впечатления очень интересные, поскольку я работал в кабаре у русской хозяйки Елены Афанасьевны Мартини. Между прочим, она не разрешала исполнять никаких блатных песен, всяких там «мурок», и если кто-то нарушал это правило, она наказывала на три дня, говоря при этом: «Отдохни!».
Я перепел там почти все свои песни, встречался с эмигрантами «первой волны», а это были интересные люди самых разных специальностей.
– А спустя столько лет они не поменяли своих взглядов на СССР?
– Они очень переживали, когда рухнул Советский Союз. Многие плакали: «Была такая держава, и не смогли удержать!» С одной стороны, они были против Советской власти, а с другой говорили: «За державу обидно!»
Загрузка ...