Лётчиков освободили, а вопросы остались…

Неожиданно или предсказуемо?

– Андрей Валентинович, вам не кажется, что вся эта ситуация с задержанием и осуждением летчиков в Таджикистане была нелепой? Или есть в этом какая-то предсказуемость?

– Неожиданным это все может показаться для стороннего наблюдателя, а на самом деле все предсказуемо: за последние три-четыре года отношения России с Таджикистаном портились периодически. К примеру, уже не первый год идут разговоры о том, что Россия должна платить за базирование своих военных объектов на таджикской территории. Но российская сторона не хочет создавать прецедент – тогда придется платить за свое военное присутствие в Украине, Киргизии и так далее. Налицо принципиальное непонимание таджикской стороной того, что называется «мы делаем одно дело»: пока на таджикской территории находятся российские военные, никаких локальных конфликтов, скажем, по линии Душанбе–Ташкент, ожидать не следует. Если же в Таджикистане российских военных не будет, может случиться всякое.

Отношения двух стран напрягала и проблема необходимости передачи государственных границ Таджикистана под наднациональную юрисдикцию, то есть вывод российских пограничников из Таджикистана. К концу 2005 года пограничный контингент вывели и в республике оставили лишь группу наших советников. Но таджикская сторона поднимает вопрос и о сокращении как этой группы, так и ее полномочий. Российская сторона, столкнувшись с растущим валом героина, идущим через Таджикистан, заявила таджикской стороне, что пока там находились российские «зеленые фуражки», наркотиков в нашу страну шло меньше, чем до замены российских пограничников таджикскими коллегами.

В конце 2008-го — начале 2009 года проблему в отношениях двух стран осложнил другой скандал. Президент РФ Дмитрий Медведев, съездив в Ташкент, сделал ряд заявлений, которые в Таджикистане расценили как недружественные, и пошел вал критики в сторону России. Тогда Медведев заявил, что Россия не рассматривает возможность участия нашей страны в реализации крупного гидроэнергетического проекта в Таджикистане – строительстве Рогунской ГЭС, которую Узбекистан считает угрозой своим национальным интересам и старается всячески не допустить ее строительства (Узбекистан опасается снижения стока реки Амударьи – С.К.). Для Таджикистана получилось так, что Россия предала своего политического партнера – из-за этого долгое время откладывался визит в Москву президента Эмомали Рахмона.

– А были еще какие-то раздражители?

– Да, раздражителем в отношениях двух стран стала проблема русского языка в Таджикистане. Душанбе принял новый закон о языке, в котором прежний статус русского языка как языка межнационального общения не был оговорен, что позволяло толковать ситуацию как отказ от прежнего статуса русского языка и доведения его до уровня языка меньшинства. В 2010 году раздражителей тоже хватало – Онищенко ввел запрет на поставку некоторых сельхозпродуктов из Таджикистана, поскольку там наблюдалась острая вспышка полиомиелита, кроме того, хотел ввести запрет на передвижение людей между республиками.

В прошлом же году Таджикистан ввел пошлины на поставку ГСМ из России, что привело к серьезному росту цен в республике, потому что 90% ГСМ в Таджикистане – бензин, керосин, дизельное топливо – российского происхождения, это говорит о том, что республика зависит исключительно от российских поставок. Россия же поднимала пошлины по объективным причинам: тогда началось создание Таможенного союза, и льготный режим поставок российского бензина был предусмотрен только для членов ТС.

Хватит закрывать глаза

– А как расценивать то, что наш МИД никак не реагировал на задержание летчиков?

– Не МИД определяет, дружить нам с Таджикистаном или не дружить, все это решают в несколько других кабинетах – расположенных рядом с кабинетом президента России. Вина МИДа может быть в том, что он не вовремя или не в полной мере проинформировал Кремль. Кроме того, отсутствие внятной реакции российского МИДа на это задержание, очевидно, укрепило таджикскую сторону во мнении, что с Россией можно договориться без всяких СМИ. Но Таджикистан ошибся, не оценив нашу нынешнюю специфику: я подозреваю, что в администрации президента Рахмона только недавно узнали, что в России идет избирательная кампания, и в связи с этим любой повод пропиариться воспринимается российскими политиками на «ура».

Кроме того, в Таджикистане не учли еще один момент – на все «художества» со стороны среднеазиатской республики в России смотрели до поры до времени, но, видимо, чаша терпения переполнилась. А поскольку уже и российские СМИ проблему с летчиками вынесли на всеобщее обозрение, было принято политическое решение: хватит закрывать глаза на те огрехи, которые таджикская сторона демонстрирует в отношениях с Россией.

– Почему тогда, когда все в России достаточно быстро поняли нелепость обвинений в адрес летчиков, Таджикистан все-таки осудил летчиков на большие сроки, а потом отпустил их?

– Таджикская сторона хотела нормально выйти из той ситуации, которую создали, с минимальной потерей политического лица. А как тут сохранить лицо и удовлетворить российские требования – это дилемма, отсюда и заявления, которые с прошлой субботы раздавались из Таджикистана о том, что дело летчиков взял на контроль президент Рахмон, о том, что не сегодня-завтра вопрос решится. Другие попытки найти более приемлемый выход из ситуации, конечно же, предпринимались, и тот же министр обороны Таджикистана Хайруллоев на встрече с нашим министром Сердюковым говорил, что летчиков скоро отпустят, так как это личное распоряжение Эмомали Рахмона.

Это лишний показатель того, что в таджикском руководстве, с одной стороны, долгое время находились в растерянности по поводу бурной российской реакции. А с другой – не могли согласовать выходы из ситуации, при которой президент Рахмон был бы дистанцирован от этой проблемы. Но не получилось – в Таджикистане есть властная вертикаль, и решение об освобождении заключенных принимается не генеральным прокурором республики и даже не главой Верховного суда, а на самом верху – одним человеком.

О ситуации в миграционной политике между нашими странами — читайте в следующем материале.