«Я УШЛА НА ФРОНТ В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ»

«Мы снимали
с деревьев мужчин…»

Мы приехали в Альметьевск специально для того, чтобы познакомиться с Татьяной Григорьевной Алексеевой. В Альметьевских электрических сетях, а именно это предприятие опекает участницу войны, нас предупредили, что героине нашего будущего рассказа 92 года.

Ворота большого дома открыла улыбчивая, бодрая, язык не поворачивается называть ее так – старушка в пестреньком халатике.

– Как журналисты приехали?! – всплеснула руками ее дочь. – А нам сказали, что придут коллеги с бывшей работы. Мама даже не переоделась.

Но буквально через пару минут (вот она, военная выправка!) из комнаты вышла стройная улыбающаяся Татьяна Григорьевна в строгом костюме, белой блузке, на ее груди блестели медали…

– До войны у меня было необычное увлечение, которое и предопределило всю мою фронтовую судьбу. После работы я ходила не в клуб на танцы и не в кружок кройки и шитья. Все свободное время в течение трех лет я обучалась в роте Красного Креста. Занимались с нами серьезно, например, могли по тревоге разбудить ночью и дать задание: снять тяжеленного мужчину с высокого дерева. Якобы он ранен и сам спуститься не может. Кто бы мог подумать, что всем нам, девчонкам-подружкам, совсем скоро на фронте придется по-настоящему носить на руках тяжелораненых бойцов, а погибших также на себе уносить в морг при госпитале…

У Татьяны Григорьевны в свои 92 года немало обязанностей по хозяйству, которые она с радостью выполняет и не доверяет их своим домашним. На ее попечении 12 кур и петух. Она встает кормить громкоголосую братию в шесть утра, куры узнают шаги и голос свой хозяйки, радуются, по словам Татьяны Григорьевны, как дети. Еще одна ее радость – огород.

– И поливать люблю, и полоть.

– Так внаклонку же, Татьяна Григорьевна. Тяжело!

– Не тяжело, нормально.

Телевизор участница войны смотрит дозированно. Сама себя сдерживает. Иначе – никакой пользы ни для души, ни для глаз.
– Слежу за новостями. Сама себя удивляюсь, что сериал «Цыганки» до конца досмотрела, даже говорить вам об этом неловко. (Смеется.)

«Я заработала
шесть килограммов муки!»

– В первый день войны я пришла на сборный пункт. Нам дали сумки, сухой паек и лопаты. Мы копали противотанковые траншеи, жара тогда стояла невыносимая. Город Гдов расположен недалеко от границы, сейчас он, кстати, относится не к Ленинградской, а Псковской области. Немец в него пришел совсем скоро, но только с другой стороны, так что траншеи наши никому не понадобились. Ну а потом мы, девушки из роты Красного Креста, стали раненых принимать. Их привозили из Пскова днем и ночью. Там шли ожесточенные бои.

Спали мы тогда по два часа, машины шли одна за другой, и в них чуть ли не друг на друге лежали люди. С нами остался совсем старенький врач, все остальные ушли на фронт. В июле 1941-го мы сопровождали раненых, а вернуться обратно в Гдов уже не смогли, город был захвачен немцами.

Нашу роту перебросили в Ленинград, который бомбили так сильно, что мы с госпиталем вынуждены были переезжать с места на место.

После Ленинграда нас перевели в город Череповец Вологодской области. В середине войны я получила душераздирающее письмо от старшей сестры. Она была эвакуирована с тремя детьми в Кировскую область. И уже там получила похоронку на мужа, ее младшей дочке тогда исполнился один годик. Сестра писала, что опухла от голода и что если я не приеду, ей и детям – конец! И представляете, меня отпустили. С фронта отпустили к сестре!
Я нашла их. Пришла к председателю поселка Тимки и сказала: дайте любую работу! Косить так косить, жать так жать, только бы сестру выходить. Работала и в поле, и в колхозной конторе. В месяц зарабатывала шесть килограммов муки! Детям болтушку варила, и сестра потихоньку ожила. Она ведь потом до 87 лет прожила…

Три года семья
жила в лесу

– У родителей нас было семеро ребятишек. Братья все женились еще до войны. Старший брат погиб в первые дни войны, еще один – ослеп во время финской компании. Младший работал в эвакуации на военном заводе, рассказывал, что тоже голодали, у станков из-за слабости теряли сознание. Наша младшая сестренка осталась в Гдове с мамой и папой. Родители хотели эвакуироваться, но только отошли от города километров на десять, как наткнулись на немцев. Вернулись домой, а там тоже немцы.

У папы была гимнастерка – подарок летчиков. Во время финской войны рядом с их селом построили аэродром. Так вот немцы увидели его в этой гимнастерке и решили, что папа – партизан. Это в 83 года? Только за это предположение фашисты на глазах родителей облили дом бензином и подожгли. Семья ушла в лес. Около трех лет они жили в землянке, недалеко от партизан. А лесов в Псковской области очень много и все они дремучие, как тайга. Благодаря лесу и выжили. Прятались больше из-за младшей дочки, ее, 14-летнюю, фашисты чуть было не угнали в Германию.
Когда Ленинград и Гдов освободили, родители вернулись в свою деревню. Но однажды со стороны Эстонии, которая еще находилась в оккупации, был совершен налет. И маму убило прямо на крыльце дома.

Дети погибли
после войны

Когда мы после войны со старшей сестрой и ее тремя детьми вернулись из эвакуации в Гдов, я не узнала город. Его просто не было. Израненная земля, вся в рытвинах и ямах от снарядов. Ни одного целого здания! Мы поехали в родную деревню к папе и сестренке. Вроде бы началась мирная жизнь. Но в первое послевоенное лето на оставленной войной мине подорвались сыновья моей сестры, которых мы чудом выходили в эвакуации. Они в этот момент пололи картошку. Двух мальчиков мы похоронили в одном ящике. Им было 7 и 11 лет. А младшенькая за минуту до взрыва убежала с огорода, она, кстати, дожила до 87 лет…

У Татьяны Григорьевны Алексеевой четверо детей, восемь внуков и десять правнуков. В Татарию она приехала 50 лет назад вместе с мужем. Он строил дороги и попал в республику по распределению. Более 13 лет участница Великой Отечественной войны трудилась в Горсети Альметьевска. Сначала – контролером, потом – лаборантом.

В комнате у Татьяны Григорьевны много икон и цветов. На широкой кровати умиротворенно спят две сиамские кошки – любимицы всей семьи. На прикроватной полочке я заметила множество баночек с витаминами, настойками, мазями.

– Поддерживаете себя?

– Около 20 лет пью разные препараты для здоровья, это дочка так обо мне заботится. А еще обязательно молитвы читаю утром и вечером. Иконы у меня и из Мурома, и из Москвы. Мне их дети привозят. А вот посмотрите, какие у меня цветочки, – Татьяна Григорьевна хочет успеть показать нам все свое богат-
ство. – Какой-то жучок завелся, из цветка соки высасывает, как с ним бороться – не знаю… Неужели вы специально из-за меня из Набережных Челнов приехали? Удивительно, зачем? Ведь я обычный человек…