РЕПОРТАЖ «НЕДЕЛИ» ИЗ ПОДНЕБЕСНОЙ

Известие было тем более оглушительным, что мы не то что не подавали заявку, но даже и не подозревали о существовании этого журналистского состязания. Организаторы – а это гуманитарный фонд «Чеховский центр» – сами проводили отбор материалов из Интернета и среди 3500 публикаций (!) определили пять лучших. В их числе оказался коллективный труд нашей редакции – интервью под рубрикой «Гость «Недели» с китайским преподавателем Гао Жунго, буквально на один день приезжавшим в Набережные Челны. Разве не чудо?

Чудом номер два оказался приз за победу – 10-дневная поездка в Поднебесную! И вот в него я до конца поверила, пожалуй, лишь когда ступила на трап самолета «Москва – Пекин», уносившего наш маленький десант (пять журналистов и двое руководителей делегации) за шесть тысяч километров – в страну, овеянную тысячей мифов и загадок, изучаемую учеными мужами, но так до конца и не понятую. Да и надо ли нам ее понимать?..

Первое впечатление

Где-то я это
уже видела

Пекин встретил нас легкой утренней дымкой (поскольку город расположен в котловане и с севера и запада окружен горами, туман здесь – дело обычное), теплой солнечной погодой и… ностальгическими, почти что русскими березками. Единственное, темные отметины на их стволах были более узкими, чем у наших. Оно и понятно: Китай…

Скоростная магистраль, соединяющая мегаполис с аэропортом, за полчаса домчала нас до города, и вот мы уже едем по оживленным центральным проспектам Пекина, дивимся его многолюдности и частоколу небоскребов. А меня не покидает ощущение, что где-то я все это уже видела… Мальчики и девочки в сине-голубой школьной форме с аккуратно повязанными красными галстуками; пенсионеры, в окружении зевак мирно играющие на улицах в шашки; дружинники в нарукавных повязках «с красным знаменем цвета одного»; массовая зарядка в школьных дворах… И еще несметное количество строек.

Я почти не жила в Стране Советов. Но что-то во мне отозвалось на эти картинки из давнего-давнего… Да, таким был наш город еще каких-то 20-25 лет назад. И сотни других российских городов. И неплохо, кажется, жили.

«В Китае едят всё…»

А вот первое, на что обратил внимание сопровождавший нас в поездке Олег Яковлев – известный московский китаевед (изучает Китай без малого 40 лет!) и, по всеобщему признанию, «наш гуру», – так это две сороки, с дружным стрекотанием пролетевшие мимо нас. Точнее, сам факт их наличия в Китае. И пока мы оживленно обсуждали довольно скромный, по сравнению с российскими товарками, бурый наряд манчжурских сорок, Олег Николаевич еще долго провожал их взглядом, молвив напоследок: «Ну надо же… И ведь не съели!» Еще большим потрясением для него была встреча с худой и, как нам показалось, узкоглазой кошкой. Еще пару лет назад, констатировал Олег Яковлев, такого здесь и быть не могло.

Это не шутка. Процент населения, находящегося за чертой бедности, в Поднебесной еще очень высок, а потому здесь популярна такая поговорка: «В Китае едят все, что летает, кроме самолета; все, что движется по суше, кроме трактора; и все, что плавает, кроме подводной лодки».

Забегая вперед, скажу, что в последующие дни мы и вправду практически не видели на улицах бродячих животных, а пение птиц слышали, пожалуй, только на охраняемой территории императорских дворцов и храмовых комплексов. Так, исподволь, напоминало о себе голодное прошлое Китая, а для многих по сей день – и полуголодное настоящее.

Чтобы духу твоего здесь не было!

Вообще, прибыв в эту страну и получив программу собственного визита, мы принадлежали уже не самим себе, а железной китай-ской дисциплине: принимающая сторона постаралась максимально насытить поездку молодых российских журналистов достопримечательностями. Так что спали мы по пять-шесть часов в сутки, а «нарезали» ежедневно по 10-15 километров пешком! И впитывали, впитывали, впитывали все, что слышали и видели вокруг себя.

Одно из ярких впечатлений, например, – ламаистский храм Юнхэгун. Просто поразительно, как в Китае круто замешаны атеизм и религия – беззаветная вера в своих коммунистических вождей с не менее беззаветным служением Будде. В одном из самых динамично развивающихся регионов планеты по-прежнему свято верят, что высокие (почти до колена!) пороги на входе в храм оберегают его от злых духов! Объяснение простое: потому что духи пробираются в помещение по земле, а ударившись о преграду, улетят восвояси.

Для того же предназначены и крыши пагод, оканчивающиеся характерным закрученным коньком: если злые духи попытаются проникнуть внутрь через дымовую трубу, они попросту скатятся по крыше, а конек отправит их обратно, наверх.

По этой же причине сразу за входом в жилища многих китайцев можно обнаружить ширмы: знайте, они тоже для духов! Дело в том, что эти злобные существа, по верованиям китайцев, летают только по прямой, так что, столкнувшись с естественным препятствием, будут принуждены вернуться не солоно хлебавши – то есть, не испортив никому жизнь.

Верить учат
с младых ногтей

Сравнения напрашиваются сами собой. Если в наших церквях и мечетях многолюдно только по большим праздникам, то в Юнхэгуне (как, впрочем, и в других храмах, где мы побывали) – всегда. Причем прихожане – это в большинстве своем молодые и зрелые люди, которые приходят помолиться целыми семьями и приобщают к вере своих деток, что называется, с младых ногтей. Своими глазами видела, как малышей подносят к жертвенному огню, показывают, как зажигать и раскуривать специальные палочки, хором разучивают первые слова простой молитвы… Все это очень непривычно для нашего человека, а потому – необыкновенно трогательно. Китайцы не стыдятся своей набожности и бьют поклоны Будде, не обращая внимания на любопытных. Такова, видно, сила их веры, а с верой, как известно, человек способен на многое..

Властью, данной мне небом…

Такова же здесь вера и в «великого кормчего» Мао Цзэдуна. 34 года прошло после смерти бессменного председателя Китайской коммунистической партии, а он по-прежнему властвует над умами и душами своего народа. Это выражается во всем: в том, с какой почтительностью сами китайцы произносят святое имя своего вождя, в продающихся на каждом углу красных книжках-цитатниках Мао, в спокойном, уверенном лике, обращенном к нам с футболок, магнитов и рюкзаков на любой витрине магазина или сувенирной лавки. И если «матрешечные» Путин, Медведев и другие российские политики воспринимаются нами как элемент стеба, некой свободы от условностей, то в Китае и в голову никому не придет насмехаться над своим лидером. Власть была дана ему небом, уверены в Поднебесной. А это уже не смешно.

В редакции «Китайской молодежи» – второго по тиражу и влиятельности печатного органа страны – нам устроили небольшую экскурсию. Сотрудник издания с видимым удовольствием подводил нас к стендам с первыми полосами газеты разных лет. Нет, не подумайте, Мао Цзэдун смотрел на нас не с каждой передовицы. Но его идеологией было проникнуто все содержание «Молодежки» 60-70-х.

Отдельно мы остановились на том номере издания, на котором великий вождь китайского народа собственноручно начертал несколько слов. Статья эта была посвящена тому, как по инициативе редакции городских детей вывезли на несколько летних недель в деревню – на практику. Школьники бурно делились восторгом от общения с сельской живностью и купания в речке. Мао в своей записке одобрил это начинание, заметив, правда, что две недели для погружения в деревенскую жизнь маловато. Вот если бы месяца полтора…

В заключение наш гид сообщил, что начатая Китаем много лет назад политика реформ и открытости, безусловно, расширила его горизонты, но «наше сознание во многом остается закрепощенным, и с этим нам предстоит еще побороться». «Вот! – восторжествовала я про себя в тот момент. – Настоящий журналист, который трезво смотрит на ситуацию в стране и не боится сказать то, что думает!» Каково же было мое удивление и, по правде говоря, разочарование, когда выяснилось, что парень просто цитировал «великого кормчего»!

Глупый вопрос

Вот с такой увертюрой мы и подошли к главной в Пекине и самой большой в мире площади Тяньаньмэнь, вмещающей до миллиона (!) человек. В мавзолей, где покоится тело Мао Цзэдуна, мы не пошли, а вот по площади, над которой витает его бессмертный дух, прогулялись. И я в этот момент опять вернулась в свое раннее-раннее детство, когда в детском садике нам читали сказки Бонч-Бруевича про дедушку Ленина и рассказывали про многокилометровые очереди в его усыпальницу. Прошли годы, у нас все изменилось. А в Китае – нет.

Мы шли, шли, шли, а очередь к Мао все не кончалась. Она тянулась, как длинный хвост дракона на два, три километра, сворачивалась клубком, петляла, потом, под присмотром бдительных дружинников, снова выпрямлялась, и конца-края ей было не видать. Это был вторник, рабочий день, а народу все прибывало. И, судя по нарядам, это был народ из самых разных – в том числе и отдаленных – провинций Китая.

– Маньчжуры, монголы, чжуанцы… – бормотал тем временем еле слышно Олег Яковлев, определяя народности, томящиеся в очереди, – а вот, например, китайские мусульмане.
Тут душа моя не вынесла – я бросилась им наперерез и упросила сфотографироваться с предводителем этой группы. Мужчины в тюбетейках, женщины в платках весело посмеялись моей просьбе, ничего, конечно, не поняли, но с удовольствием попозировали. Эх, родственные души…

И вот мы добрели до конца «драконьего» хвоста, а пройдя еще с полкилометра, уперлись во Врата Небесного Спокойствия, с высоты которых все так же безмятежно на свой народ взирал великий вождь. И тут я задала вопрос, наивности которого сама же поразилась:

– А обсуждается ли в Китае вопрос захоронения тела Мао Цзэдуна? Все-таки столько лет прошло… Да и Ленина, вождя мирового пролетариата, того гляди из мавзолея вынесут…
– Танечка, – снисходительно протянул наш гуру, – ты забыла, что находишься в Ки-та-е. Здесь ничего не обсуждается. Бразды правления Мао получил от неба, а это значит, никто не оспорит его права лежать на этой площади.

Кажется, Олег Николаевич и сам верил в то, что говорил. Наш переводчик Цзинь Чжун (для простоты общения отрекомендовавшийся Максимом) щурился на солнце и молча улыбался. Он-то знал: да, так оно и есть. Власть, данная небом… Какая глупая эта журналистка.