Кому Горбачёв товарищ?

Был в политике
не в меру мягок

– Сергей Леонидович, почему в России до сих пор столь неоднозначное, а чаще всего негативное отношение к первому и последнему президенту СССР?

– Думаю, люди так относятся к Горбачёву из-за того, что по объективным и субъективным причинам он не смог завершить свой политический курс. Но стоит сказать, что ему помешали это сделать. Если бы он ушёл в отставку не в декабре 1991 года, а в 1995–1997 годах, многие из сегодняшних его противников оказались бы на его стороне, потому что Михаилу Сергеевичу удалось бы завершить многие проекты и реформы, которые начались при нём.

Понимаете, Горбачёв, в отличие от того же Ельцина, был сторонником эволюционного развития, но Михаил Сергеевич был не в меру мягок в своей политике, а наш народ этого не любит. Складывается мнение, что если руководитель страны мягкий и демократичный, то он плохой, а если бьёт по голове палкой, ставит на колени и втаптывает в грязь, то хороший. Эта русская ментальность остается неизменной уже многие века, поэтому Горбачёв для россиян был плохим царём, а Ельцин – хорошим, так как был жёстким.

Из-за своей мягкости Горбачёв был отстрелян в полёте, в результате чего многие из его критиков до конца не ощутили того, что реформа и процесс растянуты во времени. Почему Путину удалось довольно легко стать во главе страны, и страна не покачнулась от смены власти? Потому что тяжёлые годы создали последующие восемь тучных лет. При Горбачёве экономика пошла вниз, а почему? Потому что это были нищие годы – цена на нефть упала до восьми долларов, что было совершенно немыслимо для СССР. А ушёл Горбачев, и цена нефти пошла вверх. Это своего рода маятник, и Горбачёв попал в нём в «минус», а Ельцин в «плюс», на пике которого появился Путин. Всё очень просто: дело в цене на нефть. Но у Горбачёва ещё была политика и реформы, чего, увы, не скажешь, про сегодняшний день.

Лозунги хорошие,
но уже не работали

– Вы сказали, что Горбачёв – эволюционер. Тут можно поспорить: политические свободы, дарованные им Советскому Союзу, были сродни революции. Может, вы считаете его сторонником постепенного развития из-за того, что он довольно долго подходил к экономической реформе в СССР, к переходу к рынку?

– Есть два варианта преобразования общественно-политического строя – горбачёвский и китайский. В Китае дали полное послабление экономической части, но свободу в политической части – нет. Экономика страны стала активно развиваться, потому что были революционные изменения, и сейчас Китай стал третьей экономикой мира, но с точки зрения политических свобод страна очень сложная.

Горбачёв решил дать свободу в политике, а свобода экономики шла следом – медленно, спотыкаясь, экономику боялись «отпустить». И в этом была стратегическая ошибка не только Горбачёва, но и его соратников – того же Яковлева, которому принадлежало первенство в области перестройки, но перестройки политической. Эти соратники были людьми старой формации, они не понимали, что такое экономика, зато хорошо понимали, что такое политическая свобода, потому что им всегда её не хватало. Они считали, что общество должно быть социалистическим, социальным, без частной собственности, без эксплуатации человека человеком – лозунги были хорошие, но они уже не работали.

В 1991 году страна была доведена до такого обнищания, что нужно было либо продолжать наслаждаться свободой слова, либо действовать. Но если бы команда Горбачёва начала проводить экономические реформы, по их мнению, от социализма остался бы только звук, и наши люди потеряли бы очень многое – бесплатную медицину, образование, фактически бесплатное жильё. Но россияне уже настолько были обозлены своей нищенской жизнью, что были готовы от этого социализма избавиться, и думали, что если появится рынок, то все будут хорошо жить.

Горбачёв и его команда тянули с экономической реформой только потому, что не хотели до конца обрушить всю экономику страны, они боялись перед будущими поколениями россиян того, что, «отпустив» экономику, с них лет через десять спросят: «Господа, что же вы наделали? Почему медицина и высшее образование теперь платные?»

Кто в команде?

– Многие из нас знают ярких личностей команды Ельцина. А кто был в команде Горбачёва, практически неизвестно. Вы знаете этих людей?

– Истинные и неистинные горбачёвцы появились тогда, когда на политической арене появился Ельцин, то есть когда пришлось определяться, по эту ты часть баррикады или по ту. Всё это превращалось в смертельную схватку, которая втягивала всё больше и больше людей, тем самым всё больше создавая проблем стране и народу. А до 1989–1990 года, когда начались проблемы в экономике и национальных вопросах, позицию Горбачёва разделяли все.

Но настоящая команда – те, кто с ним до сих пор в «Горбачёв-фонде», и, как правило, они не были в первом политическом эшелоне типа Политбюро или Президентского совета. Один из самых близких ему людей, к примеру, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.

– Вероятно, руководители первого советского звена, выступившие против Горбачёва в августе 1991 года, были результатом какого-то компромисса с обществом, а никак не кадровой его ошибкой?

– Министр внутренних дел Пуго вообще был очень достойный, честный и порядочный человек, и никто из его биографов – ни прежних, ни нынешних – не может сказать о нём ни одного дурного слова. Янаев – старый партийный и комсомольский кадр, и на этой работе он приобрёл опыт администрирования, плюс ко всему хорошие связи. Почему он стал вице-президентом СССР? Потому что за него была огромная партия номенклатурщиков, а это люди, принимающие решения, обладающие колоссальной властью, и Горбачёву деваться было некуда.

Вы правы – это в какой-то степени был компромисс. Павлов был подан Горбачёву в первую очередь как хороший хозяйственник-финансист, когда Михаил Сергеевич по настоянию демократически настроенных экстремалов убрал Рыжкова, что, кстати, тоже было стратегической ошибкой президента СССР, потому что Рыжков был человеком порядочным и профессиональным, но при этом очень ранимым. Горбачёву же на посту премьера нужен был человек жёсткий, причём с тем расчетом, что именно на него можно было перебросить ответственность за непопулярные решения, и Павлов был к этому готов.

В политике кадры всегда подбирают для своих целей: сейчас этот парень мне нужен, а потом я его публично растопчу. Или наоборот – кого-то держу на дистанции, а потом публично расцелую. Такова наука управления: она существует везде – от маленькой компании до государственной власти.

Закавказье
уже пылало…

– У некоторых в голове не укладывается, почему волнения на национальной почве демократ Горбачев подавлял с помощью войск, как это было в Вильнюсе, Риге, Грузии, Азербайджане. Какова ваша точка зрения?

– Если говорить о решении по конкретному событию, то, конечно, его принимает первое лицо государства: самостоятельных военных не бывает, без приказа они действовать не будут. Но здесь есть определенный нюанс: я вполне могу понять состояние лидера государства, когда он должен принять решение о прекращении беспорядков. А они были страшнейшие – в той же Фергане в июне 1989 года. Но туда были введены войска и они сумели подавить беспорядки. Войска прекратили и беспорядки в Баку в январе 1990 года, когда в городе резали армянское население. Всё Закавказье – Армения, Нагорный Карабах, Азербайджан – уже пылало, в этих республиках уже были запущены механизмы отторжения от страны.

Но пока возникали беспорядки, что было бы, если бы руководитель не принимал решения останавливать их? Ну что делать, если Литва отделяется от Советского Союза? Войска получили на этот случай приказ: останавливать беспорядки теми способами, которые возможны. А мины под все эти события, конечно, были заложены при Ленине и Сталине – деление ими страны по национально-территориального признаку было абсолютно неправильным, это в итоге и разрушило СССР.

– Даже если бы путча не было, Союзный договор был бы подписан, Горбачёву было бы проще управлять страной? Ведь рядом уже был президент России Ельцин, который не любил присутствия кого-то равного, и, думается, он укреплял бы свою власть с каждым днём. Нормализовались бы их отношения?

– Думаю, это было бы возможно. Другое дело, что функции президента Союза, конечно бы, сузились, многие полномочия у Горбачёва забрали бы, но сильным органом СССР в этом случае оставался бы союзный Кабинет министров и его премьер, и никак не президент. Но как премьера Горбачёва в парламенте, скорее всего, не утвердили бы, зато как президент он мог влиять на события, потому что у Горбачёва был колоссальный политический потенциал, и несмотря на то, что его противником продолжал бы быть Ельцин, все дальнейшее в стране происходило бы с меньшей остротой. Горбачёв смог бы сгладить острые углы, связанные с переходом к тому же рынку и намерениями правительства Гайдара. И это было бы очень полезно для страны.

Победитель
или жертва?

– Михаил Сергеевич больше всех остальных – и бывших до него правителей, и последующих – любил общаться с простым народом. Можно сказать, что Горбачёв был самым человечным руководителем нашей страны?

– Бесспорно, это определение по отношению к нему справедливо, хотя, конечно, есть люди, серьезно обиженные им, – те же Рыжков, Лигачев. Но надо отметить, что Горбачёв никогда не топтал тех, кто упал, не «добивал» упавших даже благодаря ему людей. Ни один человек после расставания с Горбачёвым не стал социальным ничтожеством или человеком под именем Никто!

– Сегодня кажется, что благодаря многим горбачевским свободам Россия не повернёт вспять, а значит, это победа Горбачёва. С другой стороны, свободы тогда, в период его правления было так много, что пал Горбачёв в том числе и из-за неё. На ваш взгляд, Горбачёв – победитель или жертва нашей истории?

– Он, без сомнения, победитель, не жертва. Правда, победив, он стал заложником этих побед: он, как полководец, выиграл сражение, но победившие вмеcте с ним солдаты изгнали его из армии. То, что сделал Горбачёв, опасаюсь, можно повернуть вспять, и это уже заметно – достаточно посмотреть на СМИ, и мы увидим, что Россия делает ход назад. Нельзя построить, к примеру, пирамиду, без мощнейшего фундамента – только после фундамента можно класть первый каменный ряд, второй и так далее до достижения вершины. Но Россия этой вершины ещё не достигла, потому что строительство нашей «пирамиды» приостановлено. Горбачёв же расчистил площадку, положил первые плиты в фундамент этой гигантской пирамиды, и пусть усечённая, но всё-таки она есть.