«Когда власти воюют со стариками, меня это поражает»

Время общения было обозначено заранее – с 11 до 14 часов. Однако, прибыв в ЦСОН «Доверие» с большим запасом – к 10, чтобы взять интервью, «Неделя» застала правозащитницу уже в кабинете: желающих поговорить с ней оказалось столько, что она, едва переступив порог центра, решила начать прием. И думается нам, закончила его глубоким вечером… Но все же Сария Сабурская нашла в этом напряженном дне 15 минут, чтобы дать эксклюзивное интервью нашей газете.

Приходится идти на конфликты

– Сария Харисовна, само название вашей должности звучит как-то по-мужски и, наверное, предполагает наличие мужских качеств. Какими чертами, на ваш взгляд, должен обладать правозащитник?

– Думаю, прежде всего, сердечностью и внимательным отношением к людям. Но в то же время – да, вы правы! – и мужскими качествами тоже: настойчивостью и даже жесткостью, чтобы защитить права человека. Порой ради этого приходится идти на конфликты. Бывает, что и обижаются на меня руководители отдельных ведомств, когда я им говорю: «Вы нарушили права человека – надо восстановить»…

– И часто у вас происходят такие случаи?

– В принципе, нет. Когда подтверждается факт нарушения прав человека, нам удается, как правило, восстановить их мирным путем. Но иногда упрям-ство некоторых руководителей ведомств, которые все отрицают, меня удивляет. У нас был такой случай в Апастовском районе. Ко мне обратились две женщины, которые трудились методистами в местном отделе образования. При переводе отдела из республиканского подчинения в муниципальное этих женщин сократили, а потом объявили конкурс и приняли на их должности других людей, не имеющих даже специального образования! И вот пришли ко мне эти женщины: у обеих – огромный стаж, прекрасные семьи, обе – представительницы педагогических династий. Наш юрист, выезжавший на место, после проверки подтвердил: да, права нарушены. Мы написали обращение в адрес начальника местного отдела образования с требованием восстановить женщин в их должностях. Та ответила: мол, ничего подобного, Гострудинспекция не нашла в наших действиях нарушений. Что ж, пришлось обратиться в суд. Я написала заключение о нарушении прав, и судья, приняв его во внимание, вынес решение в пользу моих подопечных.

Мы принимаем только те обращения, где очевидно бездействие органов власти. Тогда мы их рассматриваем и при возможности стараемся помочь. Если же дело касается, к примеру, межличностных отношений   – раздела имущества, земли и так далее – по закону мы не имеем права вмешиваться. На то есть суд. Вот только что у вас в Челнах выслушала историю. Пришла пожилая женщина, трое детей у нее. Муж – участник Великой Отечественной войны – умер. Она разделила его квартиру между детьми, а сегодня пришла ко мне с просьбой решить квартирный вопрос… для нее. Сейчас она живет у внучки, да и то на птичьих правах! Я спрашиваю: «А как же вы-то?!» Трое детей не могут найти угла для старенькой бабушки – родной матери, которая, слава богу, жива!

– Я смотрю, вы близко к сердцу принимаете такие ситуации…

– Да, потому что считаю, что люди, имеющие престарелых родителей, должны быть счастливы. У них есть те, с кем можно поговорить, кто разделит с ними радость и беду. Кто позаботится о них и даст совет, если нужно будет. Они должны быть счастливы и благодарны. И когда я вижу обратное, меня это чисто по-человечески, по-женски возмущает. Можно, конечно, вежливо кивать, поддакивать и оставаться при этом безучастной, но… тогда не надо работать в этой должности.

В армии не всё в шоколаде

– Насколько я знаю, вы очень активно работаете с военнослужащими. Откуда такое внимание именно к призывникам? Что, их права так серьезно ущемляются?

– Мы делаем все, чтобы этого не происходило: сопровождаем ребят до места службы (только в прошлом году я лично дважды ездила в пос. Елань Свердловской области, один раз – в Санкт-Петербург, проводила около 1000 призывников), там встречаемся с командирами, передаем татарстанцев из рук в руки, посещаем воинские части.

Был у нас, например, случай с челнинским парнем. Целых 10 дней я была на прямой связи с его мамой, потому что сын, приехав во вполне приличную воинскую часть, впал в депрессию: «Я не могу здесь служить». Обсуждался даже вопрос о признании его психически больным. С трудом удалось убедить его и его маму, что если это произойдет, то, вернувшись из армии, парень не сможет нормально трудоустроиться. К счастью, все обошлось.

Или вот еще. Заболел в Чите наш призывник воспалением легких. Родители в неведении: где он? Что с ним? Лечат ли его? Мы подключили к работе даже Всемирный конгресс татар, связались с его читинским сообществом. Так наши земляки даже сходили в госпиталь, навестили парня, отзвонились, а я потом успокоила маму.

Бывают, к сожалению, и такие случаи, когда наши ребята оказываются под подозрением в совершении тяжких преступлений. Подобная ситуация у нас сейчас в оренбургской воинской части, где вот уже год челнинский парень находится под следствием. Ему инкриминируется убийство. Насколько возможно, мы стараемся защищать его интересы: ездили с его мамой в эту часть, встречались с представителями командования, военной прокуратуры, интересовались ходом следствия. Что бы ни произошло, это все равно житель Татарстана, имеющий право на нашу помощь.

Крайне редки, но все-таки есть случаи неуставных отношений в армии. На Кавказе в начале прошлого года избили наших ребят – пришлось похлопотать об их интересах. Радует, что подобных фактов гораздо меньше, чем раньше. В той же Елани условия просто великолепные: видеокамеры по всему периметру воинской части, спортзал и обязательные занятия по физподготовке (даже форму спортивную выдают!), отличное питание, тихий час после обеда… Но проблем хватает: это и массовые болезни ребят, и их низкий вес, и все та же дедовщина, искоренить которую повсюду не удалось. Одним словом, сказать, что в армии все в шоколаде, нельзя. Поэтому думается, деятельность правозащитников будет востребованной.