КАК ВЫРАСТИТЬ ИЗ СЫНА МЭРА ГОРОДА

Наша встреча с Халиковыми-старшими – Шафкатом Рафиковичем и Луизой Газизовной – состоялась в их очень уютной квартире. Первое, на что мы обратили внимание, – это симпатичные вышитые картины. Оказалось, это творчество, причем любимое, Луизы Газизовны. После картин в поле нашего зрения попала и необычная надпись на двери одной из комнат. Необычная, потому что в челнинской квартире постоянную прописку получил «Агрыз». Да-да, именно об этом извещала надпись на двери комнаты, которая является рабочим кабинетом Шафката Рафиковича.

Родина Халиковых – это, как известно, Агрыз. Там в агрызской средней школе №1 36 лет преподавала математику Луиза Газизовна. Шафкат Рафикович тоже многие годы проработал учителем физики, потом был директором профтехучилища железнодорожников, затем – инспектором РОНО, а позже – заведующим. Словом, семья учителей, с которой в Год семьи наша газета наносит любопытные штрихи к портрету именинника.

Весь ноябрь –
один большой
праздник

– Давайте вспомним, как жила ваша семья, когда у вас родился первенец?

Мама: Жили мы тогда в Агрызе – очень интересно, весело и бедно, как, собственно, все советские молодые специалисты.

Папа: Почему бедно? Я тогда об этом как-то не задумывался, мне казалось нормально.

Мама: Ну, тогда казалось нормально, потому что все так жили! Но сейчас как вспомню… Сырая квартира однокомнатная, углем топили…

– Квартиру?

Папа: Да, до четырех вёдер угля в день! У нас там была железная кровать. То ли мы ее у кого-то заняли, то ли просто осталась в квартире от прежних хозяев? И вот одна ножка от сырости сгнила. Железо не выдержало!

Мама: Вот сейчас говорят, что молодым жить трудно, мол, условий никаких нет. А раньше ведь как было – работали день и ночь. Я когда с Ильдаром выписывалась, нас из роддома отпустили на день раньше, чем планировали. Печка, естественно, была не топлена. Отец в роддом с уроков прибежал, затем мы втроем быстро добрались до холодной квартиры, он положил ребенка на кровать, принес дров и убежал на работу. А я не знаю: то ли за ребенком смотреть, то ли печку топить, то ли воду греть! Правда, тогда, конечно, все это нам казалось нормой.

Папа: Разве в такой день можно было думать о том, что чего-то не хватает!

– Когда вы узнали, что у вас будет ребенок, скажите честно, кого хотели – девочку или мальчика?

Мама: Мальчика. И вообще, я считаю, лучше, если первый ребенок – мальчик. Потому что он опора второму ребенку, его защитник. И вот сколько наблюдаю, мне кажется, первый ребенок умнее. Нет, правда, правда!

– Луиза Газизовна, что сказал ваш супруг, когда узнал, что родился сын?

Мама: Вот этого не помню, но мне кажется, он немножко стеснялся, что уже стал отцом.

– А по скольку лет вам было?

Мама (обращаясь к мужу): Мне 24, а тебе, получается, 28.

Папа: А у нас в роду все в 28 женились и, кстати, Ильдар тоже.

Мама: Мы даже Ильдару говорили в шутку: «Тебе уже 27 лет, остается-то всего ничего!» У него ведь свадьба была 19 ноября, а 21-го 28 лет исполнилось.

Папа: У Гузель (супруга Ильдара Шафкатовича) день рождения через неделю, 28 ноября. Так что у нас весь ноябрь один большой праздник получается.

Мама: Кстати, это очень удобно. Потому что и родители Гузель приезжают, и мы…

Можешь? Делай!

– В каждой семье есть свои любопытные истории о детях. Расскажите, пожалуйста, одну из таких.

– То есть предпринимательская жилка у сына проявилась еще в детстве?

Мама: Это точно! У нас в квартире телефона не было, а Ильдару очень хотелось, чтобы он появился. Трудно же объяснить ребенку, почему его нет. Ну, отец сказал, что проводов нет. Ильдар говорит: «Тогда я их буду собирать».

Папа: Он поставил себе цель – установить дома телефон. А еще спрашивал, почему мы собственный дом не построим? Я говорю, улым, так ведь досок нет. Давай, соберем, говорит. И, действительно, начал собирать.

Мама: У нас в Агрызе была дача. Я никогда не работала там одна, обязательно с детьми. Очень удивлялась родителям, которые приходили без детей. Где ваши дети, спрашиваю. – «Да играют во дворе». Странные вы, говорю, люди! А почему вы их во дворе оставляете? Что они там делают? С кем играют, знаете, нет?
Так вот, когда Ильдар учился в 10-м классе, мы уехали в Германию. Приезжаем, дачный дом покрашен. Дети сами купили краску, сами покрасили. Уже будучи студентом, он этот домик изнутри обшил. А потом и баню. Пошел в депо, выписал вагонные доски, привез и сам все сделал. То есть то, чему его учил дедушка в деревне, не прошло даром. И сын всегда говорит: «Я бабакай очень благодарен, он меня многому научил». И отец к Ильдару был очень требовательным с малых лет. Научит его чему-нибудь и говорит: «Ильдар, теперь это твоя работа, я ее больше делать не буду».

Папа: У нас был такой принцип: если Ильдар может что-то сделать, я не делаю. Я занимаюсь только теми делами, которые пока не под силу ему. Ну, это было в шутку, такая игра, знаете? Ты же можешь это сделать? Могу. Раз можешь, делай. Мы его никогда не заставляли, он просто многозначительно улыбался, я – в ответ. Он шел и делал.

«Папа, ты –
не первый секретарь райкома»

– Ильдар Шафкатович один из немногих мэров, кто в совершенстве знает английский язык. А когда в газете появляются материалы по краеведению, он всегда звонит и благодарит за них. Как мы понимаем, английский и история были одними из любимых предметов в школе?

Мама: Вы правы, это два его самых любимых предмета.

Папа: Даже трудно сказать – то ли предметы, то ли учителя.

Мама: Да, очень сильные, компетентные учителя были у него по обоим предметам. Про свою учительницу истории он говорил, что она должна работать только в Москве или Санкт-Петербурге.

Папа: Что ради такой учительницы можно и нужно учиться только на пятерки.

– У вас, как у учителей точных наук, не было ревности, что сын все-таки больше любит гуманитарные дисциплины?

Папа: Нет, никогда не думал об этом, и даже сейчас немного удивился этому вопросу.

Мама: Ревности не было, но все-таки мы следили за тем, чтобы он как следует занимался математикой. Я даже его записала в московский заочный мехмат, и мы занимались, начиная с 7-го класса. В 9-м классе пришло приглашение, мол, приезжайте учиться в интернат. Но Ильдар не захотел. Но все-таки мы прошли весь путь до конца, а затем получили диплом, который помог сыну при поступлении в КАИ. Кстати, он сразу хотел поступать на юрфак, но не был уверен, что получится.

Папа: Он мне так и сказал: «В медицинский не пойду, в военный тоже. Хочу в юридический, но тоже не пойду, потому что не поступлю. Потому что, папа, ты – не первый секретарь райкома».

Мама: Так он поступил в КАИ, два месяца проучился, а в ноябре стали вызывать в военкомат. 5 декабря уже взяли в армию.

Папа: Призвали!

Мама: В тот день, когда его провожали, я сначала пошла в школу, провела три урока и пришла только к отходу поезда. Даже не смогла, как полагается, проводить сына из дома! До сих пор себя за это корю. Что отец, что я, мы всегда до конца выкладывались на работе, и, наверное, через наш пример это перешло Ильдару. Он же видел нашу обязательность, нашу преданность работе.

Папа: Кстати, из-за нашей занятости на работе Ильдар один пошел в школу в первый класс.

– Не пытались сына «откосить» от армии?

Мама: В то время у нас даже мысли об этом не было!

Папа: И надо ли? И как это делается? Мы над этим голову не ломали.

Мама: Отец поехал провожать Ильдара в Казань. Приехал обратно поздно ночью и сообщил, что сына направили в Читинскую область, в Забайкальский округ. Говорит, был вариант с Харьковом, но почему-то туда не взяли. Мне так обидно стало, что Ильдар в теплую Украину не попал, а отправили его в Нерчинск, куда раньше декабристов ссылали. А тут в апреле случилась Чернобыльская трагедия. Думаю: а ведь бог, оказывается, его спас.

Папа: Интересно, что за два года Ильдар ни разу не был в увольнительной.

– Почему?

Папа: А некуда было идти! Кругом тайга, болота, пункт противовоздушной обороны, куда зимой добирались по льду, а летом – только вертолетом. Сын писал, что 3000 веников заготовили для солдат, два центнера клюквенного варенья…

Мама: Единственное окно, благодаря которому он общался с миром, было то, что он как секретарь комсомольской организации части ездил в Читу на конференции.

– А в каких войсках он служил?

Папа: Противовоздушной обороны.

Мама: Нет, как же это называется? В ПВО!

Папа: Я говорю: ПротивоВоздушная Оборона, а она говорит, нет, ПВО!

Мама: Ну, женщине трудно же различить!

Папа: Указом председателя президиума Верховного Совета СССР за отличие в воинской службе Ильдара наградили боевой медалью. Во время его дежурства советский самолет нарушил китайскую границу: летел по нашей территории, а потом оказался на китайской. Ну, не заметил, видимо, там же, как говорится, белой полосы нет. Оказалось, что это засекли шесть наших постов. Летчику сообщили о нарушении границы, и он быстро, пока китайцы не заметили, выскочил обратно.

Позже состоялось крупное расследование этого инцидента в Москве, и выяснилось, что первыми обнаружили нарушение границы солдаты поста, где дежурил Ильдар. Они сообщили самые точные координаты, согласно инструкции по всем инстанциям оповестили, кого положено.

Жил на работе

– Какие перемены вы заметили в сыне после армии?

– Он ведь учился на дневном?

Мама: Да. И Лиля в то время училась на музпедфаке – два студента в Казани. Нам, двум учителям, в то время было, конечно, тяжеловато. А с третьего курса Ильдар уже стал работать и зарабатывать. В итоге сразу по окончании университета купил в Челнах, в поселке ГЭС, однокомнатную квартиру. Позже он подарил ее своей сестре на свадьбу.

– Это был выбор Ильдара Шафкатовича – жить в Набережных Челнах?

Мама: Да, его. Получилось так, что сыну надо было пройти дипломную практику. Мы приехали с ним сюда в гости к моей сестре. А когда уехали, звонит Васим, муж сестры, говорит, что Ильдару нашли место, где за время практики можно неплохо заработать. Тогда только открывался Челныбанк. Они сначала отремонтировали однокомнатную квартиру: на кухне сидел президент банка, в зале – остальные сотрудники. Он ночевал прямо там, в офисе банка, потому что к тому времени еще не успел купить квартиру. Притащил в банк матрац, спал на нем, а утром сворачивал его, прятал в шкаф и – работал. Недавно Васим рассказал, что через какое-то время встретил президента Челныбанка Амирханова и спросил: «Как мой кандидат, еще работает?» Тот ответил: «Еще бы одного такого парня и больше никого не надо». В университет на защиту или госэкзамен уезжал утром, а вечером приезжал обратно.

Папа: Диплом Ильдар написал на основе работы Челныбанка. Когда защищался, председатель комиссии сказал: «Наконец-то мы увидели дипломную работу, которая не списана откуда-то». Каждый из преподавателей хотел заполучить эту дипломную работу, а поскольку было всего лишь шесть экземпляров, некоторые обижались, что им не досталось.

Мама: На защите присутствовали преподаватели из финансово-экономического института и они предложили Ильдару поступать в их аспирантуру и защищать кандидатскую. А он ответил: «Я свое уже отучился, аспирантскую зарплату не хочу, буду зарабатывать».

В 100 раз
больше врагов

– Ильдар Шафкатович стал заместителем генерального директора «КАМАЗа» по экономике и финансам, то есть топ-менеджером крупнейшего в стране предприятия, в 27 лет. Мы, журналисты, восприняли тогда эту новость, как сенсацию. А вы как?

Мама: Была очень большая гордость и надежда, что он справится.

Папа: То назначение я воспринял нормально, но переход с «КАМАЗА» на должность мэра города – тут я, как говорится, всеми клетками был против. Я ему говорил, что если на дороге появится яма, то виноват будет мэр. Тут свет погас, там тротуар не проложили, во всем виноват будешь ты, говорю. На «КАМАЗе» у тебя один руководитель. Найдешь с ним общий язык – а они находили – и авторитет высокий будет, международные связи, большая перспектива, зарплата как минимум раз в десять больше и противников нет. А здесь не только противников – врагов будет раз в 100 больше! Вот, говорю, что на что ты меняешь. А он ответил: «Папа, я все это понимаю»…

Мама: А я вообще с испугом восприняла это назначение. Ведь Ильдар и сам всегда говорил: «Я в политику не пойду». Судьба…
– Тогда Набережные Челны были, наверное, одним из самых проблемных городов в Татарстане, жители которого мало чем могли похвастаться. Вот назначили молодого мэра и он выдал фразу про город европейского формата. Ильдар Шафкатович как-то признался, что сказал об этом всего один раз, а журналисты подхватили эти слова и сделали их лозунгом.

Мама: Да, он и нам говорит, что не ставил перед собой такой цели.
– Получается, вначале было слово, а потом оно стало делом.

Город-то сильно изменился. Кстати, какие изменения вы бы отметили?

Мама: Мы живем в Челнах уже семь лет. Да, город, конечно, сильно изменился. Но это не только заслуга Ильдара, ведь и время еще такое – все города меняются. Однако, думаю, что есть в этих переменах и немалый его вклад.

Папа: Да, Ильдар говорил, что не хотел провозглашать такой лозунг. Он, наверное, и сам не думал, что через какое-то время в Набережных Челнах появятся два ледовых дворца, Органный зал, что так много будет строиться жилья. Может, я покажусь нескромным, но мне очень понравилась оценка его работы, которую я слышал уже раза два-три. Авторитетные люди сказали: «Как во времена Беляева!» Мне пришлось поработать вместе с Раисом Киямовичем, и сравнение Ильдара с самим Беляевым – для меня высшая похвала.

Мама: Он считал своим долгом завершить те долгострои, которые были символами тяжелых лет: многоэтажный дом возле мэрии, «Тюбетейку». Когда один из журналистов задал ему вопрос о возможной отставке, Ильдар ответил, что пока «Тюбетейку» не достроит, никуда не уйдет.

Папа: Конечно, обязательно нужно подчеркнуть и заслуги Василя Гаязовича. Они с Ильдаром друг друга с полуслова понимают. Вместе работали еще в Челныбанке, и Шайхразиев помог нашему сыну – студенту Ильдару стать настоящим челнинцем. Поэтому, когда они снова стали работать вместе, я подумал, что за тыл теперь можно не беспокоиться.