БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ: «МУЗЫКА – ЭТО ВСЕГДА БРАЧНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ»

Не критикует
и не заискивает

Интонация человека, который наслаждается каждой секундой своей жизни. Плачет, если больно («Сокол»), смеется, если смешно («Древнерусская тоска»), – в общем, живет так, как мы жили, пока не стали «старыми, солидными, усталыми».

Конечно, феномен успеха БГ не выразить словами, но рискну предположить, что основное достижение его в том, что ему удалось соединить восточную философию и традиционные русские темы, опираясь на столь разные музыкальные традиции, как классика, тибетские и кельтские мотивы, а также регги.

Песни, написанные Борисом Гребенщиковом, так или иначе находят свое место в концертных программах, что позволяет многочисленным поклонникам совершать своеобразные путешествия во времени и пространстве. При этом музыканты «Аквариума» не стоят на месте, а всячески варьируют концертный материал, добавляя в него новые, свежие произведения, которые успешно соседствуют с шедеврами прошлых лет.

«Рок-н-ролл –
это «кричу что хочу»

Накануне нового концертного тура «Неделе» удалось пообщаться с бессменным лидером группы Борисом Гребенщиковым.

– Борис Борисович, как вы думаете, почему в России за последние годы так и не появилось талантливых групп уровня «Аквариума», «Кино»? Почему так и не появилась «шпана, которая стерла бы вас с лица земли»?

– Спасибо, конечно, за высокую оценку. Я лично уже 20 лет жду, когда это произойдет. Но не происходит. Не знаю, с чем это связано. Последним музыкантом, который меня поразил, был Виктор Цой. Остается ждать. А пока творить самим немотивированные акты красоты.

– Рок-н-ролл – это, в первую очередь, протест или развлекательная музыка?

– Рок-н-ролл никогда не был протестом. Поначалу это была развлекательная музыка. Молодому 18-летнему парню надоедает медленная музыка, и он начинает играть быструю и ритмичную – получается рок-н-ролл. Возьмите ранние песни Элвиса Пресли. Он может петь про любовь, а другие думают – я тоже так хочу. А почему бы не спеть то же самое про правительство? Вот и получается: вроде бы протест, а на самом деле «кричу что хочу» – музыка выступает в качестве железнодорожной платформы. А суть крика – одна и та же.

Вот в Нью-Йорке в 1950–60-е годы все пели песни протеста и пили дешевый портвейн. А у нас в это время распевали лагерные песни. Так было принято. Изначально музыка начинается с того, что девушки и парни смотрят друг на друга – это первичная энергия рок-н-ролла. Молодой человек пытается обратить на себя внимание. Девочка с гитарой тоже. Музыка – это всегда брачное объявление.…

– Люди, прикрываясь религией, совершают злодейства – теракты, убийства. Ваше отношение к этому…

– Если серьезно подойти к этому вопросу, любая религия – это метод массовым образом ощутить божественные переживания. Как возникает религия? Есть один человек, который что-то пережил, почувствовал. Он думает: надо поделиться этим с другими. Вокруг него собираются ученики, которые на самом деле не чувствуют и не понимают того, что ощущал учитель, но хотят учиться у него. Затем они начинают драться друг с другом за то, кого же учитель любит больше. При этом изначальные переживания и чувства учителя уже никого не волнуют, о них забыли. Со временем религия становится чем-то вроде пересказа божественных истин.

А вообще любая религия вырастает из того, что люди не знают, что делать: они идут в мечеть, церковь, чтобы найти ответы на свои вопросы. Не существует и опасных религий – есть желание некоторых использовать веру в своих целях. Вот, например, джихад. Он должен быть внутренним. А у нас если джихад – значит, нужно идти подрывать, стрелять. Религия – это институт, который может служить и во благо, и во зло.

– Как вы относитесь к Казани? У вас, должно быть, накопились впечатления о ней?

– В культурном плане Казань очень двойственный город. С ним у меня связано много духовных воспоминаний, о которых мне не хотелось бы распространяться. Это личное.