ДОМ ТАМ, ГДЕ МАМА

Сиротский рынок

В прошлом году Уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов высказался в том смысле, что к 2020 году от существующих форм дет-ских домов можно будет полностью избавиться. Правда, на смену большим и жутким для сторонних наблюдателей казармам придут «семейные» альтернативы: мало детей, много внимания. Но пока желание сократить количество детдомов приводит к обратному эффекту: регионы сливают два учреждения в одно и отчитываются об их сокращении, на что указывает руководитель общественной организации «Право ребенка» Борис Альтшулер.

Для персонала двух тысяч российских детдомов вопрос их закрытия – это не только благополучие воспитанников, но и потеря рабочих мест. Между прочим, в Москве в этом году на одного воспитанника дет-дома из городского бюджета отчисляется 74,4 тыс. рублей ежемесячно. В регионах называются суммы в два-три раза меньшие, но даже если речь идет о 25 тыс. рублей в месяц, трудно поверить, что эти деньги целиком расходуются на нужды воспитанника. Из двух тысяч детдомов, по данным сайта «Миллиардная Россия», сегодня 48% нуждаются в капитальном ремонте, 10% не имеют элементарных условий для жизни. «Куда же тогда уходят деньги?» – задаются вопросом жители страны, а с ними и Павел Астахов, объезжая детдома в регионах и ужасаясь условиям содержания там, где на воспитанников выделяется по миллиону рублей в год из регионального бюджета. Так было, например, в Карелии, детские дома которой, по свидетельству «Аргументов и фактов», Астахов назвал худшими из посещенных им.

При живых родителях

Как подсчитала Генпрокуратура РФ, из выпускников российских детдомов и интернатов только 10% адаптируются к социальной жизни, 40% становятся преступниками, еще 40% – алкоголиками и наркоманами, 10% совершают самоубийство. Особенно впечатляет тот факт, что у подавляющего большинства из почти 100 тысяч детдомовцев и учеников интернатов родители живы. То же касается и беспризорников – в общей сложности детей, живущих без родителей, только по официальным данным в стране насчитывается более двух миллионов, хотя эксперты склоняются к четырем. Из них 800 тысяч человек – сироты. Демографический проект «Миллиардная Россия» приводит сравнение: в 1945 году, после войны, сирот в СССР было 600 тысяч.

Из этих данных видно, что не смерть родителей отправляет детей на улицы или в детдома, а экономические соображения. Одну из самых популярных идей по реорганизации системы опекунства и сохранения семьи предлагает именно указанный проект. В нем проблема беспризорников логичным образом рассматривается в контексте… пенсионной реформы.

Автор идеи, общественный деятель Валерий Апкаров предлагает ввести закон, по которому часть зарплаты граждан будет перечисляться их родителям пенсионного возраста. Таким образом решается не только пенсионный вопрос, но и демо-
графический, и проблема незаинтересованности в своих детях. Мотивации очевидны: самоустранившийся родитель как по мановению волшебной палочки начинает дорожить гарантом своего будущего благополучия. Рожать – выгодно, заботиться – тоже, выгодно даже давать образование и поддерживать чадо в профессиональном росте. Предполагается, что при такой системе никто не захочет «сдавать нахлебника» государству.

Но сегодня, по убеждению неравнодушных россиян, часть директоров детских домов активно препятствует оттоку ребят в семьи, ведь это сказывается на финансировании учреждения. Если же отдавать даже минимальную сумму в 25 тысяч рублей на ребенка не детскому дому, а приемной матери, эти деньги легко решают все материальные проблемы семьи. При этом практика показывает, что люди готовы принимать детей независимо от «цены вопроса».

Конкретный пример – поселок Абан Красноярского края. В конце апреля по каналу «Россия 24» прошел сюжет о закрытии детского дома в поселке. Местные власти добились этого результата за два года только лекциями о преимуществах семейного воспитания. Когда появились первые приемные семьи, то, глядя на их пример, жители поселка разобрали и остальных детдомовцев, убедившись, что приемные – такие же дети. Дет-ский дом был преобразован в детский сад.

Кавказ: ничьих детей не бывает

– Вы не опасаетесь, что эти временные учреждения приживутся? Ведь сейчас это – рабочие места для специалистов. Куда они потом пойдут?

– Думаю, прижиться они не успеют. Дети войны скоро вырастут, уже сейчас они достигают совершеннолетия. А над созданием рабочих мест государство как раз и работает – мы активно развиваем производство. Кроме того, от центров социальной помощи семьям, я считаю, избавляться и не нужно, потому что помощь это
реальная. Дети живут в семьях, а мы помогаем им продуктами, одеждой, подготовкой к школе. При разработке региональной программы развития до 2025 года наше Министерство спрашивали: какие предложения от Минтруда включить? Мы ответили, что в каждом районе должны работать такие центры. Так что реабилитационные учреждения тоже пригодятся – мы их реорганизуем в ЦСПСД. Уже сейчас мы поэтапно идем к этой цели. С другой стороны, если все средства их финансирования разделят и отдадут семьям, мы поддержим и этот вариант. Считаю, это прекрасный выход из ситуации.

Лучшие друзья

Неполные семьи стали сегодня в Чечне таким же распространенным явлением, как и у нас, однако на Кавказе не собираются с этим свыкаться. Ребенка, которого воспитывает один родитель, они называют «полусиротой». Из-за большого количества полусирот учреждения круглосуточного содержания и существуют до сих пор. Таких детей, по словам Хадижы Мадаевой, в Чечне около 20 тысяч:

– Эти дети живут в реабилитационных центрах в будни, когда матери или отцы не в состоянии за ними присмотреть. На выходные, праздники и летние каникулы они разъезжаются по домам. Что касается круглых сирот, их около тысячи в республике – они тоже к кому-то едут. Либо, если у ребенка есть желание, мы направляем его на летний оздоровительный отдых – на море в Кабардино-Балкарию, или еще куда-то. Ни один ребенок не брошен. Сам реабилитационный период продолжается до тех пор, пока социальный аспект семьи родственников или опекунов не выравняется. Это полгода-год. В принципе, по положению, ребенок может оставаться в реабилитационном центре с 3 до 18 лет.

– Беспризорников, значит, у вас вообще нет?

– Нет, ничьих детей не бывает.

– А «трудные» дети, с которыми родители справиться не могут?

– Бывает, что родители просят: возьмите на два-три месяца, чтобы с ребенком поработали психологи, чтобы он определил в себе какой-то интерес. У нас на учете в милиции стоят 132 «трудных» ребенка – это те, с кем работает комиссия по делам несовершеннолетних. Для них при Министерстве печати организован Центр духовно-нравственного воспитания. В свое время мы отобрали из каждого района республики, а их 20, таких детей, по их желанию, сказав им, что к ним хочет обратиться президент Рамзан Кадыров. Их отвезли в родовое село Кадыровых, Центорой. Встречу транслировали по телевидению. Президент каждого выслушал, обнял и сказал, что из таких трудных подростков вырастают самые надежные друзья, и что в них очень много положительного.

Люди видели их и задумывались об их судьбе, потому что некоторые мальчишки даже прослезились, рассказывая: одному жить негде, другой с мачехой живет, у третьего – одна мама, и она болеет… Все мы не без недостатков, но у этих мальчишек оттаяли се-рдца. И через месяц мы видели их снова – подтянутых, серьезных, на одних – спортивная форма, на других – кадетская, третьи – в духовном одеянии. Сами выбирали, что им по душе.

Очередь за сиротами

– Как вам, кавказцам, удалось сохранить такое бережное отношение к детям, при котором не нужны детдома? Секрет в религиозном воспитании, или в простых, светских отношениях между людьми?

– Больше в религиозном. Долг родителя предписан Кораном так же, как и Священным писанием. Человек, бросивший ребенка, навсегда покрывается позором. Причем речь не только о родителях. Если у тебя умер брат и ты не стал забирать племянника, общество тебя не признает. То же касается и присмотра за престарелыми. Но, конечно, если бы все исполняли свой долг, проблем бы вообще не было. А они есть и у нас.

– Кто забирает ребенка, если родственников нет в принципе?

– Такого не бывает, дальние родственники есть всегда. Но именно сейчас длится тот период, когда прецеденты возможны: мама умерла, отец в тюрьме, родственники после войны еще не успели восстановить хозяйство и не в состоянии забрать ребенка. В таком случае он дольше пробудет в центре, а потом родня все равно заберет.

– У вас много приемных
семей?

Государство
не при делах

– Чтобы родственники забрали осиротевшего ребенка, им нужно решать этот вопрос с какими-то органами?

– Ничего не нужно – достаточно того, что в селе об этом знают. Государство в эти дела не вмешивается – здесь действуют неписаные законы.

– С какого возраста дети в Чечне приобретают трудовые навыки?

– Девочки с пяти-шести лет фартучки повязывают, помогают маме посуду мыть. Сыновья лет с семи-девяти помогают по дому, по двору – за скотиной могут по-смотреть, если она есть. Приобщение к труду – это норма.

– Этот возраст одинаков для ребенка в семье и детском учреждении?

– Возраст – да, но, к сожалению, в центре детские руки особо не к чему приложить. Правда, есть у девочек швейные машинки, у мальчиков – столярные и слесарные мастерские, у кого-то еще парник овощной во дворе, но это не регулярный труд. Все это для собственных нужд. Для продажи тоже можно было бы что-то мастерить, но у нас это не налажено. Хотя, когда была проверка Росздравнадзора, нам предлагали – учреждение имеет право по положению зарабатывать таким образом деньги.

– В каких еще кавказских республиках аналогичное отношение к институту детских домов?

– Точно могу сказать про Дагестан и Ингушетию, там я часто бываю.

В чём выгода?

Ситуацию в татарстанских детдомах и проекты реформирования российской системы опеки «Новой неделе» прокомментировала Уполномоченный по правам ребенка в РТ Гузель Удачина.

– Гузель Любисовна, как вы оцениваете инициативу Павла Астахова о замене к 2020 году «больших» детских домов на «семейные»?

– Я – только «за». Вообще-то, наши детдома и сейчас не слишком большие. В республике их сейчас 12, в них воспитываются около 650 деток. Но стремление приблизить условия проживания к «семейным» я вижу уже сейчас. Администрации стремятся поселить детей изолированными группами по несколько человек – со своим хозблоком, спальнями, игровой комнатой, кухней.

Конечно, остались детдома советского формата и в них ощущается казенщина, но и они разбиты на блоки, в каждый заходишь, как в большую квартиру. А в елабужском детском доме желаемая «семейная» форма уже реализована. Ребята живут отдельными группами не больше 10 человек в этаком таунхаусе, с отдельными подъездами. У них свой воспитатель и повар. Образец Елабуги я считаю приоритетной формой проживания.

– Что можно ответить на жалобы кандидатов в приемные родители, которые указывают на бюрократические препоны и нежелание российских детдомов отдавать детей из-за того, что каждый ребенок – это бюджетные деньги? Известно ли о подобных прецедентах в Татарстане?

– Не вижу никаких выгод для директора детдома в том, чтобы удерживать детей. Во-первых, решение о передаче ребенка в семью принимается не администрацией детдома, а органами опеки. Во-вторых, в отличие от социальных приютов, детдома находятся не на подушевом финансировании – они получают деньги, исходя из расчетной вместительности учреждения. Если по пакету документов, поданному кандидатом в приемные родители, оснований для отказа нет, человек включается в банк кандидатов. Сегодня в Татарстане их более 200 человек.

За один-два дня они проходят школу приемных родителей с психологом, юристом, социальным педагогом. Потом просматривают банк персоналий детей и, если выбор сделан, идут в детдом. Только на этом этапе кандидаты в родители встречаются с администрацией. Иногда директор может после разговора с ними рекомендовать не отдавать ему ребенка, и никаких личных интересов тут не просматривается.

Алкоголику
всё равно

– Еще одна идея реформирования принадлежит Валерию Апкарову, автору демографического проекта «Миллиардная Россия». Он предлагает принять закон, по которому граждане будут перечислять часть зарплаты напрямую своим родителям пенсионного возраста. Чем больше детей, чем лучше они образованы и устроены в жизни, тем больше пенсия родителя. Как вы считаете, будет ли такой механизм работать на искоренение «социального сиротства»?

– Такая система уже существует в нескольких странах, в част-ности, в Сингапуре. Однако… За прошлый год в Татарстане из 1472 детей настоящими сиротами оказались только 20%, а остальные – это как раз «социальные сироты», родители которых лишены родительских прав. Традиционная причина – алкоголизм. Могу вам сказать, что если благополучная старость этих людей будет зависеть от их ухода за ребенком, это не станет для них никаким стимулом. Им все равно. Поэтому я не вижу в этом проекте решения проблемы «социальных сирот».

– Третье рацпредложение идет из топовых блогов «Живого Журнала». Суть такова: сейчас большие деньги бюджеты вкладывают в каждого воспитанника детдома. Если эти средства отдавать приемным родителям, а не детдомам, то ребят разберут мгновенно, и они получат не только семью, но и хорошую материальную обеспеченность. Можно предположить, что на усыновление/удочерение образуется в таком случае очередь, и осиротевшие дети будут через распределители попадать в новую семью практически сразу.

– А если не найдется желающего взять конкретного ребенка – больного, например, и где он должен жить? Если же его примут только из-за денег, то в такую семью ребенка отдавать нельзя. Бывают случаи, когда малыш покидает приемную семью – сам ли уходит в переходном возрасте, родители ли отказываются – так вот у этих детей остается обида: почему меня не усыновили? Они четко понимают: если усыновили, значит, ты им нужен. А если взяли в приемную семью, тут может быть меркантильный интерес.

Приемные семьи, в отличие от усыновителей, и так получают финансовую поддержку, они же имеют договорные отношения со службой опеки. Во-первых, это единовременная выплата при оформлении ребенка в приемную семью – 11 тыс. рублей. Во-вторых, ежемесячно на содержание дошкольника такая семья получает 5417 рублей, на школьника – 6248 рублей. Плюс зарплата за каждого ребенка – 2,5 тыс. рублей, а если родитель – педагог или врач, то еще и надбавка, 2165 рублей. Далеко не каждая семья может позволить себе тратить по 8 тысяч в месяц на свое дитя. А на счетах у ребят в это время копятся деньги до совершеннолетия – алименты или пенсии по утрате кормильца. К 18 годам накапливается по 200-300 тыс. рублей.

Я считаю, распустить детдома и раздать деньги приемным семьям – не выход. Детдома нужны, их и так становится все меньше. В Татарстане, например, за четыре года закрылось восемь учреждений, остались только лучшие.