Не так давно, в преддверии Нового года, в сердцах я упрекнула одну свою приятельницу, которая отказалась ехать со мной в социально-реабилитационный центр «Асылташ». Миссия у нас была даже приятная – вручать подарки, щедро предоставленные спонсорами, воспитанникам центра.
Только при этом нужно было еще смотреть в глаза этим маленьким, прежде времени повзрослевшим мальчикам и девочкам, разговаривать с ними, слушать их рассказы о том, как любят их мамы и папы, но «почему-то не могут забрать». Это и в самом деле трудно, порой кажется, невыносимо. Низко поклониться нужно людям, которые работают с этими детками ежедневно. Я была несправедлива к подруге.
«Мама ушла. В запой»
– Здесь тепло, хорошо, игрушек много…Почему же мне домой так хочется?.. (Диана, 6 лет).
«Асылташ» – не интернат в широком понимании этого слова. Все-таки в интернаты, случается, попадают дети, чьих родителей отняла злодейка-судьба. Сироты, например. В «Асылташе» тоже живут сироты. Только при живых родителях, которые, находясь в здравом уме и, надо признать, не слишком трезвой памяти, превращают свою собственную, а заодно и их жизнь в кошмар.
Социальные работники уже привыкли и научились обобщать. На их языке такие семьи называются «социально опасными». Это когда детям становится опасно жить бок о бок с родителями не только морально, но и физически. Социальные работники привыкли. А в моем непривычном журналистском уме все еще крутятся эти короткие истории попадания малышей в «Асылташ»: «Отец уехал в командировку, мать ушла в запой», «Отец заболел, мама пьет, бьет и по несколько дней отсутствует дома». Особенно поразила меня история 6-летнего Миши и 4-летней Насти (все имена героев изменены – прим. ред.): братика и сестричку забрали из квартиры на исходе вторых суток их вынужденного затворничества. Мама ушла в магазин за продуктами и… исчезла (как потом выяснилось, запила). Нет, дети не шумели, не плакали. Миша, как взрослый, заботился о сестренке, находил в холодильнике что придется, ел сам и кормил Настю. Милицию вызвали соседи, обеспокоенные долгим отсутствием матери.
«Асылташ» – это такой «перевалочный пункт», тихая пристань для детей. Пока малыши возятся с машинками и куклами, а воспитанники постарше, как и любые школьники, ходят на занятия, в тиши кабинетов органов опеки решается их судьба: дать горе-родителям еще один шанс и вернуть ребенка в семью или готовить документы в интернат.
«Я всё тебе заранее прощаю»
– Тетя Люда, наберите номер папы.
– И что будет, Региночка?
– Я звонила – он трубку не взял. А если вы позвоните – может, он приедет?..
А они все равно любят своих мам и пап. Любят до безумия, светло и беззаветно, как могут любить, наверное, только дети. В жизни им так мало перепадает материнской и отцовской любви, что они ценят любое ее проявление, даже в промежутках между пьяными угарами родственников.
И еще они горько плачут, когда их забирают в «Асылташ». Каким бы хорошим он ни был, это все равно «казенный дом» – даже маленькие дети это чувствуют. А потому заранее прощают родителям все, ищут оправдания любым их фортелям – лишь бы остаться дома. Душевной теплоты мам и пап никакое, даже самое прекрасное социальное учреждение им не заменит. Эту истину социальные работники повторяют, как заклинание.
«Деда Мороза нет. Мама ведь не пришла»
– Тетя Галя, можно, я посплю у вас на коленках?
– Нет, Ильдарик. Ты же видишь, у меня на коленках уже спит Анюта. Она же младше тебя, ей нужно уступить.
– Можно, я тогда хоть за руку вашу подержусь?..
А теперь – о том, что же нас привело в «Асылташ» в канун Нового года. В одной из «малышовых» групп этого центра живет 6-летний мальчик Андрюша. Белокурый, синеглазый, тихий, улыбчивый. Всеобщий любимец. И вот этот самый мальчик вдруг перестал верить в Деда Мороза. Произошло это, конечно, не в одночасье. Просто он очень долго ждал, что его навестит мама, а она все не приходила (ее в это время лишали родительских прав – прим. ред.).
Трудно представить 6-летнего ребенка в отчаянии. Это ведь даже в уме не укладывается, отчаяние – в 6 лет. Андрюша не плакал. Просто в один момент, видимо, осознав весь ужас положения, он поднял на воспитателя свои синющие глаза и совершенно по-взрослому сказал: «А ведь чудес не бывает. И в Деда Мороза я тоже не верю. Мама ведь не пришла». И тогда воспитатель решила доказать и ему, и всем остальным, что Дед Мороз существует. Сказала детям срочно написать ему письма и позвонила в нашу редакцию.
Уже не было времени на подготовку статьи с призывом откликнуться всех неравнодушных, как «Неделя» это делала все последние годы, поэтому мы обратились к нашим постоянным партнерам напрямую. Всего за несколько дней руководителями и сотрудниками двух компаний – ОАО «Сетевая компания» и ТЭА «Ресурс-Холдинг» – были собраны необходимые средства и куплены игрушки, о которых воспитанники «Асылташа» даже мечтать не могли. Их-то мы с председателем профкома Набережночелнинских электрических сетей Раисом Багаутдиновым и передали детям. Конечно же, от имени Деда Мороза, который «ехал в оленьей упряжке и застрял в челнинских сугробах, скоро будет».
Сколько было радости – не передать словами! Девочки тут же принялись нянчить кукол, а мальчики – «рассекать» по игровой комнате на новеньких «Инфинити» и «Мерседесах». По крайней мере, в этот момент Дед Мороз существовал и для них, и для Андрюши.
…А бывать в таких учреждениях все-таки надо. Надо. Да, чужую боль видеть трудно. Она заслоняет твои собственные проблемы, размягчает сердце, бередит душу. Но, только глядя в глаза этих детей, ты прозреваешь что-то очень важное для себя: для чего живешь и что можешь сделать для того, чтобы в их жизни случались чудеса и раз в год появлялся Дед Мороз. Нужно, чтобы он обязательно появлялся. Иначе – никак.
Загрузка ...