Юрий Никулин считал смех лекарством

Центр веселья

– Татьяна Николаевна, а как Юрий Владимирович относился к своим юбилеям?

– Спокойно, без особого энтузиазма. «Хотите – делайте, не хотите – не делайте», – говорил он.

– Полагаю, что в таком случае торжество проходило в домашней обстановке?

– Все праздники, а особенно дни рождения справлялись только дома.

– Смех – главное слово, которое вспоминается, когда слышишь имя Юрия Никулина. Насколько веселой была ваша жизнь? Много ли в ней было смеха?

– Дома, как правило, Юра меня не разыгрывал. А самыми веселыми моментами нашей жизни были праздники, которые мы любили устраивать дома для детей. Долгие годы мы жили в коммунальной квартире, и у моей сестры, которая делила с нами квартиру, было двое детей – для них мы показывали фокусы, разыгрывали детские сказки типа «Красной шапочки».

И вообще, в нашем доме всегда было очень весело не от того, что он заливался смехом, а от того, что настроение тогда было такое. И от того, что такую веселую атмосферу создавал вокруг себя Юрий Владимирович, когда рассказывал анекдоты, когда пел – а петь он очень любил. К тому же Юра всегда любил компании, в которых он был центром веселья и бесед.

Клоунов сменили массовики-затейники

– Режиссер Леонид Гайдай, у которого Юрий Никулин снимался в 60-е, говорил, что снимает фильмы прежде всего для детей. Можно сказать, что и Никулин ориентировался в своей цирковой работе прежде всего на мальчишек и девчонок?

– Думаю, что вы ошибаетесь. Юрий Владимирович свои профессии, а особенно профессию клоуна воспринимал очень серьезно и глубоко философски. Он считал, что смех – един-ственное лечение от стрессов и волнений нашей жизни, и воспринимал его как лекарство.

Конечно, у него были репризы для детей, но были и более сложные, философские – в частности, реприза «Телевизор», в которой два клоуна хотели смотреть телевизор, но разные каналы. И так как телевизор был один, они отбирали его друг у друга. Но телевизор-то был воображаемый, плюс ко всему заканчивалась реприза фантасмагорично – Юра собирал телевизор из осколков и продолжал смотреть то, что выбрал он. Это все ребенку, конечно, представить труднее.

– Вам не кажется, что сейчас клоуны сосредоточены только на детях?

– Сейчас клоунов нет, а есть массовики-затейники, которые занимаются в основном розыгрышем публики и вызывают в основном недобрый смех. Почему это происходит, я не знаю. Но думаю, настоящие клоуны могут появиться, когда произойдет некий взрыв в обществе, перенесенный в цирковое искусство, наподобие взрыва в музыке середины XIX века с появлением знаменитой «могучей кучки».

– В цирке вы работали вместе с Юрием Владимировичем, в том числе над номерами знаменитой пары Никулин-Шуйдин. Каково это, быть женой и коллегой? Что вы вынесли из работы на арене?

– Это было интересно! Понимаете, клоунада – это искусство, которое рождается только на публике, и только там она приобретает свою законченную форму. Когда Юра придумывал номер, он рассказывал нам его основы, а репетиций у нас практически не было – одна-две мизансцены, а все остальное решала публика. Если человек в каком-то месте смеется, значит, мы его оставляем, если в каком-то эпизоде провал, значит, мы его убираем.

Наши номера, наши репризы никогда не были мертвыми – они всегда жили и двигались то в одну сторону, то в другую, поскольку зависели только от зрителей. Снимаясь в кино, актеры иногда спрашивают у режиссера: «Ну, что, получилось?», на что слышат: «Экран покажет!» Так и у нас в цирке: все покажет публика.

– А не хотелось ли Юрию Владимировичу создать собственную школу клоунады?

– Нет, Юра не ощущал в себе никаких организаторских и режиссерских способностей ни во время работы на арене, ни после выхода на пенсию. Когда он был художественным руководителем цирка и его просили поставить клоунаду для молодых клоунов, он отказывался, потому что он актер, исполнитель, но не режиссер и не педагог. Даже собственные репризы он никогда не режиссировал из принципа – все рождалось по ходу работы, в самой мизансцене, и все строилось на импровизации.

Кроме того, все свои репризы Юра писал исключительно под себя и под Шуйдина, даже если кто-то и захочет исполнять ре-призы Никулина и Шуйдина, их окажется некому исполнять – не тот уровень и не то мастерство. Даже клоун Семен Маргулян, которого Юрий Владимирович очень уважал, пробовал исполнять репризы Никулина после его смерти, но не получилось – смеха не было, потому что эти номера удавались только Никулину.

Свою Синюю птицу в кино не поймал

– Все киноработы Никулина интересны и заметны – как комедийные, так и драматические. А была ли у Юрия Владимировича любимая роль?

– Как-то я его спросила: «Юра, а ты поймал свою Синюю птицу в кино?» Он ответил: «Нет, не поймал».

– Это удивительно, ведь в 60-е Никулин был просто нарасхват в кино!

– Он был нарасхват, но был очень ограничен из-за работы в цирке, а еще больше зарубежными поездками. И ему пришлось отказаться от многих фильмов, потому что цирк его не отпускал. Скажу честно: Юра никогда не думал переходить из цирка в киноартисты.

– Может, он поймал бы свою Синюю птицу, если бы снялся у Рязанова в картине «Берегись автомобиля», у Гайдая в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» в роли царя и управдома?

– С картиной «Берегись автомобиля» немножко другая история – Юра просто отказался в ней сниматься, и цирк здесь был ни при чем. А в случае с «Иваном Васильевичем» он не стал сниматься из-за того, что ему не очень понравился сценарий.

– А может, дело в том, что комедии уже начинали надоедать Никулину?

– Нет, он очень любил сниматься в кинокомедиях и тем более, у Гайдая.

Не любил вспоминать о войне

– Юрий Владимирович воевал на фронтах Великой Отечественной, поэтому возникает вопрос: что он думал о фильмах про войну? Даже в те же 60-е, когда снимали фронтовики?

– Фильмы о Великой Отечественной снимались все-таки в другие времена, и честных картин о ней так и не было. А Юра, прошедший две войны, видел всю эту неправду и воспринимал ее очень остро.

– К каким выводам он пришел, снявшись в фильмах на тему войны – «Они сражались за Родину» и «Двадцать дней без войны»?

– По его мнению, это были, бесспорно, правдивые картины – особенно «Двадцать дней без войны». Юра знал, что Алексей Герман – очень правдивый режиссер. Да, сниматься у него было трудно: Герман – человек тяжелый, скрупулезный, но он был абсолютно честен.

– Юрий Владимирович рассказывал о войне?

– Он не любил ни вспоминать о войне, ни рассказывать о ней, хотя и был награжден медалью «За отвагу». За всю жизнь я так и не смогла у него выпытать, за что он получил эту медаль? Только после одного из моих интервью на эту тему группа фронтовиков запросила архивные материалы, нашла наградной лист Юры и привезла мне его копию (Юрий Никулин получил медаль «За отвагу» за то, что с боевыми товарищами прямой наводкой пробил во время блокады Ленинграда атаку немецких танков – С.К.). А наградной лист находится в музее Никулина.

Жив, пока помнят

– В 60 лет Никулин ушел из профессии клоуна и вскоре возглавил цирк на Цветном бульваре. Как вы к этому отнеслись?

– Абсолютно нормально. Он считал московский цирк своим детищем, поэтому и согласился возглавить его.

– Не тяготила ли Юрия Никулина его популярность?

– Абсолютно не тяготила. Тяготило то, что к нему часто приставали с просьбами на улице. Саму же популярность Никулин использовал как механизм для достижения каких-то целей, ведь он очень много делал для людей – пробивал им квартиры, лечение, телефоны. Но никогда свою славу он не использовал для себя!

Даже нашу отдельную квартиру мы получили чисто случайно. Юра пришел выбивать квартиру кому-то из знакомых, а в Моссовете спросили: «А у вас у самого квартира есть?» Юра ответил: «Нет. Мы живем в коммунальной квартире». Чиновник спросил: «И как?» Юра ответил: «Живем нормально». Но ему сказали: «Вы – народный артист СССР, и вам нужна отдельная квартира».

– Татьяна Николаевна, на ваш взгляд, что нужно сделать нашим властям, телевидению, кинематографу, чтобы имя Юрия Никулина не забывалось?

– Претензий и пожеланий у меня никаких нет. Я очень горда и довольна тем, что прошло уже более 14 лет со дня его смерти, а люди его любят, помнят и знают. Недавно актер Саша Олешко, который на одном из телеканалов вел занятия с маленькими детьми, рассказывал, что на одном из таких занятий он спросил ребят (а их было человек 30): «Поднимите руки, кто знает артиста Юрия Никулина?» И знаете, только один мальчик не поднял руку – он воздержался, поскольку не был уверен, что знает артиста.

Мне сразу же пришли на ум слова одного из поэтов: «Смерти нет, если есть любовь и память». И до тех пор, пока Юру будут помнить, он будет жив.