Какое отражение нашего времени можно увидеть в «Мимино»

Лишь вертолёт
да цепи…

Вначале у троицы, которая писала сценарий – Резо Габриадзе, Виктории Токаревой и режиссера Георгия Данелия – в «мозговом запасе» был только вертолет, цепи с замком и актер Вахтанг Кикабидзе. Заселившись в Дом творчества «Болшево» в Королеве, они и стали творить, причем очень быстро, поскольку времени до съемок оставалось мало. Сочиняли почти круглосуточно в лихорадочной спешке.

Помощник режиссера каждое утро приезжал в Болшево и забирал то, что сценаристы уже успели написать. Параллельно в Москве работала съемочная группа. По тем эпизодам, что он привозил из Болшева, надо было найти актеров, сшить на них костюмы, выбрать натуру… Авторы еле-еле набросали «сырой» вариант сценария. А уточняли, дописывали и переписывали его уже во время съемок.

Как вспоминал сам Данелия, «встречу Мимино с адвокатом в Бутырской тюрьме написали один к одному, как это было с моей дочкой от первого брака – Ланочкой». Когда Лана окончила университет и стала адвокатом, выглядела она лет на пятнадцать. А первая ее встреча с подзащитным была как раз в Бутырской тюрьме. Когда подзащитного (матерого рецидивиста в наколках) привел конвоир, Лана от испуга забыла все, чему ее учили в институте.

– Да ты не бойся, спрашивай, – пожалел ее подзащитный.

И стал подсказывать, что она должна спросить: «Сначала спроси имя и фамилию. Потом год и место рождения…» Именно от дочери Данелия узнал слова «потерпевший», «подсудимый» и, главное, «личная неприязнь».

Судьбу Мкртчяна решила… решка

Летчика Мизандари, который приехал в Москву в погоне за «большой авиацией», по сценарию нужно было с кем-то селить в номере гостиницы. С кем же? С эндокринологом из Свердловска (на роль которого предлагали Евгения Леонова) или с шофером из Ленинакана (Фрунзиком Мкртчяном)? Решили: Леонов – орел, Фрунзик – решка. Подкинули монету. Выпала решка. И помощник режиссера в тот же вечер вылетел в Ереван освобождать Мкртчяна от спектаклей.

Кстати, реплики Фрунзика из фильма «Мимино» получились настолько смешными, что их многие цитируют и сейчас, спустя 35 лет: «Я там так хохотался!», «Ты и она – не две пары в сапоге». И даже вроде бы совсем не смешную «Вы почему кефир не кушаете? Не любите?» Мкртчян подал так, что забыть ее невозможно!

Реплик «Я так думаю», «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся» не было в сценарии, это придумал Фрунзик. Еще у него был особенный дар. Во время озвучки в студии, если его герой на экране на секунду открывал рот (чмокал или просто шевелил губами), Фрунзик умудрялся вставить слово, всегда синхронно и всегда к месту.

В плаще и с букетом

Когда шли натурные съемки в Москве, погода выдалась просто жутчайшая – мороз доходил до минус сорока! А костюмы-то для этих съемок припасли еще летом. Кикабидзе выбрал себе легкий плащ, а Мкртчян – короткую курточку. Напрасно Данелия говорил им, что зимой в Москве будет холодно. В ответ только и слышал:
– Они же с Кавказа, откуда у них теплые вещи?!

Сцену у Большого театра снимали, когда было минус 36. На Вахтанга и Фрунзика смотреть было больно! Поскольку натурные сцены проходили в основном в центре, во время перерыва Данелия возил их обедать к себе домой.

Неиссякаемый на выдумки Мкртчян придумал, как он целует свою машину (на радостях, что она нашлась в соседнем дворе), а его губы примерзают к кабине. Но этот эпизод в фильм так и не вошел.

Под ножницы, увы…

Вообще, в картину не вошло многое из задуманного. В те годы, когда фильм снимался, негласно существовала так называемая еврейская проблема, связанная со сложными отношениями с Израилем. Мало кто знает, что в «Мимино» был не один, а два эпизода, связанных с Тель-Авивом. Чиновники требовали убрать обе сцены.

Телефонный разговор Валико с грузинским евреем Исааком мог рассматриваться как крамольный. Поэтому режиссера вынудили изготовить одну копию фильма без разговора с Тель-Авивом для кинофестиваля, но в копиях для проката этот эпизод был оставлен.
Зато после звонка в Тель-Авив шли кадры Телави, где мастер по кепкам звал часовщика к телефону: «Иди, тебя какой-то Исаак из Тель-Авива!» А часовщик в испуге махал руками: «Скажи, что меня нет, у меня перерыв!» Вот этот эпизод пришлось вырезать совсем.

Пострадал и сюжет, когда выгнанные из номера гостиницы «Россия» Валико и Рубик-джан едут в лифте. Их встречают два японца в одинаковых костюмах, галстуках, очках и ботинках… Смотрят на нашу парочку, замирая от недоумения, говорят по-японски (с русскими субтитрами): «До чего же эти русские похожи!»

Выгодный обмен

Музыку к фильму писал известный грузинский композитор Гия Канчели. С ним у режиссера Данелия произошел любопытный случай. Вообще-то в сценарии «второе место в мире» занимала вода не из Дилижана, а из Ленинакана. Но Канчели (который каждое лето ездил в Дилижан, в Дом творчества композиторов писать свои симфонии), попросил режиссера:

– А нельзя сделать так, чтобы этот Хачикян был не из Ленинакана, а из Дилижана?

– Нет, – ответил Данелия. – Дилижан – курорт. А Хачикян не композитор, а шофер.

– Но в Дилижане тоже шоферы есть.

Во время спора режиссер узрел на Канчели симпатичную куртку:

– Ты где эту куртку купил? Красивая. Я как раз такую ищу.

– На, вымогатель! – Канчели снял курточку и отдал Георгию Данелия.

Так Хачикян поселился в Дилижане. Зато какая песня вошла затем в фильм! «Чито-грито» знают, наверное, все.