«Мы останемся бесправны перед властью»

Можно по-разному реагировать на результаты этих исследований: негодовать, закрывать на них глаза или рассматривать как хорошее подспорье в дальнейшей работе. Очевидно одно: социология – это «глас народа». И к нему надобно прислушиваться. О тернистом пути в социологию, «паршивых овцах» в стаде МВД, о плюсах и минусах татарстанских городов и о нашей жизни в ближайшие шесть лет Александр Салагаев рассказал в эксклюзивном интервью «Новой неделе».

На меня смотрели, как на ненормального

– Александр Леонидович, наверняка в детстве вы мечтали стать космонавтом или летчиком…

– (смеется) Не совсем так. Я хотел быть моряком, капитаном дальнего плавания.

– Как же вы попали в социологию?

– Еще в школе я очень увлекался историей и нацеливался на истфак, но там открылось отделение, связанное с современностью, – научный коммунизм, и мне посоветовали поступать туда. Что и говорить, тогда я не знал, что это такое! На факультете углубленно преподавались философия, экономика, был большой раздел по социальной психологии, которой я и заинтересовался. А через нее вышел и на социологию.

Кстати, в те времена она была чуть ли не ругательным словом! Министр высшего и среднего специального образования СССР Вячеслав Елютин не признавал социологию как науку. Однажды, когда он приезжал в Казань, я подал ему записку с вопросом: «Почему при том, что на многих предприятиях уже введены должности социологов, а по социологии защищаются диссертации, у нас она до сих пор не преподается, и профильных специалистов вузы не готовят?» Он громогласно ответил: «Нет такой науки! Есть только социологические методы!» Очень жестко он со мной тогда поговорил.

– Тернистый, оказывается, путь был у социологии…

– Очень. На кафедре научного коммунизма, где я работал, люди в основном занимались комментированием решений Съезда, классиков марксизма. А я в это время проводил опросы, бегал с анкетами, перфокартами. На меня смотрели, как на ненормального…

– Серьезно?!

– Ну а чего? Как еще расценить поведение такого человека, который мог бы за те же деньги заниматься непыльной работой: сидеть в кабинете и комментировать, писать монографии? Потом, конечно, все изменилось. В начале 1990-х зарплаты урезали и стали выплачивать с задержками, люди по-прежнему сидели в кабинетах и судачили, а я, наработав достаточный навык и опыт, стал проводить опросы уже на коммерческой основе и зарабатывал деньги, которые были несопоставимы с зарплатой в вузе. Практика показала, что социология более жизнеспособна, чем научный коммунизм.

Честь мундира дороже чистоты рядов

– Результаты некоторых ваших исследований имеют эффект разорвавшейся бомбы…

– …особенно когда попадают в СМИ!

– Как реагируют на это мест-ные власти? Вам никогда не предлагали, скажем, умолчать о некоторых фактах или не публиковать их?

– Такого не было, но приходилось порой объясняться с отдельными структурами. Например, когда мы проводили исследование о молодежных группировках в 1980-х годах, газета «Комсомолец Татарии» (теперь – «Молодежь Татарстана») напечатала мою статью, где говорилось, что в общак такой группировки стекается до 2 млн. рублей в месяц. Эта публикация вызвала шквал негодования со стороны правоохранительных органов, МВД эти данные опровергло. Но жизнь показала, что наши подсчеты были недалеки от истины: «общаков-ских» денег оказалось так много, что на них члены группировок стали покупать целые предприятия, пакеты акций…

Или, скажем, было у нас исследование по коррупции в МВД. Научную статью опубликовали, а на семинар по этой теме пригласили журналистов, и один из них написал, что «красная» (милицейская) «крыша» для бизнеса лучше, чем «черная» (бандит-
ская). После этого ко мне приехал начальник управления собственной безопасности МВД полковник Чепуштанов и стал спрашивать, откуда данные, попросил почитать отчет. Понимаете, вместо того, чтобы принять какие-то меры против коррупции своих же сотрудников, в МВД стали выяснять, откуда утечка информации, искать людей, которых мы опрашивали, вычислять «паршивую овцу в стаде». Честь мундира для них оказалась дороже чистоты своих рядов.

Очень далеки они от народа…

– В одном из интервью «Неделе» вы отметили, что главная проблема Набережных Челнов – это «утечка мозгов», отток талантливой молодежи. Давайте пройдемся по другим татарстанским городам – каковы их узкие места?

– Нижнекамск – монопромышленный город, и этим все сказано. Набережные Челны более продвинуты в культурном плане: у вас есть Органный зал, приезжают на гастроли известные творческие коллективы. В городе химиков даже этого нет: социально-гуманитарная, культурная сферы там развиты очень слабо. То же самое могу сказать и про Альметьевск. Мы были там на конференции – вечером пойти некуда: нет ни кафе, ни клубов, никаких мест, где можно было бы отдохнуть, пообщаться. А ведь это богатый город с высокими зарплатами и широкими возможностями. Тем не менее, и нефтяники, и химики за «культурной программой» ездят в Набережные Челны!

– Ну, а Казань?

– Казань – поликультурный город. Но здесь очень сильна бюрократия: министерства и ведом-ства, федеральные, региональные, городские органы власти, силовые структуры… Очень сложно простому человеку «достучаться до власти». Например, мэр Казани Ильсур Метшин вообще практически никого не принимает. В то же время я внимательно слежу за работой мэра Набережных Челнов Василя Шайхразиева. Недавно он совершил обход домов: лично зашел в 1200 челнинских квартир, проверял работу управляющих компаний. Метшин такой работы с жителями не ведет, не особенно вникает в их проблемы. И блог, кстати, не ведет, хотя это хорошее средство «обратной связи».

Вот прежний мэр Казани Камиль Исхаков общался с людьми: ездил по стройкам, предприятиям, разговаривал с депутатами, прислушивался к «гласу народа». А сейчас проводятся такие… знаете, «демон-стративные» встречи – для телевидения и самопиара.

Неожиданностей не было

– Александр Леонидович, наверняка вы строили прогнозы относительно результатов недавно прошедших президентских выборов. Были ли для вас неожиданности?

– Неожиданностей не было. Я прогнозировал (в интервью электронной газете «Етатар»), что Путин в Татарстане наберет около 60%, плюс 20% даст ему административный ресурс. Так и получилось. Правда, с административным ресурсом немного перестарались…

– На ваш взгляд, фальсификации у нас были, или их все же удалось избежать?

– Были-были! Понимаете, у нас единственные честные выборы состоялись в 1989-
90-х годах, когда КПСС ослабла, доживала последние дни и не контролировала этот процесс. Тогда во многих регионах партия власти потерпела поражение, и к власти пришло много демократов-разночинцев. Все остальные выборы были сфальсифицированы.

Но сейчас люди встали на ноги, их уровень жизни уже позволяет заниматься чем-то еще, кроме зарабатывания денег. И они захотели участвовать в общественно-политической жизни страны. Подросло другое поколение, которое занимается спортом, не пьет, не курит, не смотрит телевизор, предпочитая ему Интернет. Все-таки всемирная паутина дает нам возможность думать, анализировать, спорить, а не «употреблять» все, что говорится по «ящику». Именно эта молодежь и вышла на митинги.

– Митинги – это хорошо или плохо?

– Митинги – это хорошо. И знаете, почему? Потому что власть на них реагирует и принимает меры, идя навстречу требованиям, которым там выдвигаются. Обратите внимание: сейчас чиновники игнорируют не только отдельные письма и обращения граждан – они уже и на СМИ не реагируют! Только массовые выступления людей могут обратить внимание власти на серьезные проблемы.

– Ваш прогноз на время в нашей республике при президенте Путине: будут ли перемены, или нас ожидает та самая стабильность, о которой в последнее время так много говорилось?

– Знаете, стабильность – это неплохо. Думаю, какие-то экономические, социальные преобразования все-таки состоятся. И новые спортивные, социальные, культурные объекты, и дороги, и развязки будут строиться. Благосостояние жителей будет расти. Но самая большая проблема заключается в том, что наша жесткая административная система никак не меняется. При Горбачеве ее еще как-то «разморозили», но очень скоро она вернулась к прежней советской модели, и люди оказались совершенно бесправными перед правоохранительными органами (что мы сейчас и наблюдаем), чиновниками, судом. И в этом плане, скорее всего, меняться ничего не будет. Как это ни печально…