КОНФЛИКТ В ЮЖНОЙ ОСЕТИИ ЕЩЕ НЕ УРЕГУЛИРОВАН

«Америка
своих не бросает»

– Федор Александрович, год назад на Россию ополчилось все мировое сообщество, и информационную войну, в отличие от настоящей, мы тогда проиграли. Удалось ли сейчас изменить мнение зарубежных СМИ о тех событиях? Стали ли западные журналисты более объективны в оценках этого военного конфликта?

– Нет, не удалось. Оценка прошлогодней войны, несмотря на то, что акценты довольно заметно сместились, все равно пронизана страхом опасений перед действиями России. Конечно, российские власти и элита могли бы сделать больше для того, чтобы информировать и убедить мировое сообщество в своей правоте, но я сомневаюсь, что это принесло какой-то результат. В детали вдаваться все равно никто не будет.

А если смотреть в общем, то война между гигантской страной с имперским прошлым и маленькой, слабой, заявляющей про демократическую ориентацию бывшей окраиной, инстинктивно воспринимается в одном ключе – большая страна пытается раздавить свою бывшую непокорную часть. Поэтому не думаю, что была реальная возможность перевернуть общественное мнение на Западе.

Если же говорить о том, по-влияло ли это поражение в информационной войне на отношения России с миром? Повлияло, но в гораздо меньшей степени, чем казалось тогда. Попытка не то чтобы изолировать, но указать России на неприемлемость ее действий, поставить ее на место, предпринятая западными странами и США, продолжалась от нескольких недель до пары месяцев. Потом отношения вернулись в то же самое русло, что и до войны. Это русло далеко не прямое и гладкое, но тем не менее, эффект от войны был минимизирован.

Иными словами, мир признал, что важность России, даже если ее действия миру кажутся неправильными и опасными, столь велика, что изолировать эту страну от решения крупнейших проблем просто невозможно. И в этом смысле можно сказать, что война нанесла позициям России в мире меньше ущерба, чем казалось это год назад, в разгар пропагандистской схватки.

Что касается позиции западных СМИ, то она недружественная в отношении России была и есть. Никто из них не отрицает, что формальным инициатором был и есть Михаил Саакашвили, и в результате Грузия потеряла очень много симпатий, но все-таки она осталась союзником США. А солидарность западных СМИ вызвана желанием показать, что Америка своих не бросает, а не искренними и теплыми чувствами к Грузии и ее руководству.

Соперничество резко обострилось

– Год назад в интервью нашей газете вы сказали, что в международной среде России «нужно действовать осторожно и расчетливо, выполнять те обязательства, которые она на себя взяла и не брать лишних». Удалось ли?

– Сначала скажу, что признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии меня тогда очень удивило – я не думал, что до этого дойдет. Насколько я знаю, изначально такого намерения не было, и это стало больше стечением обстоятельств, чем заранее запланированным намерением. Как бы то ни было, это признание по ряду политических причин произошло и вызвало гораздо больший шок на Западе и постсоветском пространстве, чем сама война. Это уже была заявка на перечерчивание постсоветской карты, вызывающая массу неприятных чувств у очень многих стран и политиков.

Что касается осторожности и осмотрительности, то мне кажется, что Россия пытается быть осторожной – у нее не всегда это получается, и иногда ее провоцируют. К примеру, вторым крупнейшим событием за последний год была «газовая война» с Украиной, где Киев путем хитрой интриги втянул Россию в конфликт, который для нее оказался очень неприятным по последствиям как для поставщика. В дальнейшем, если смотреть на взаимоотношения с Украиной, Россия пытается не давить, а искать выход из всех затруднительных финансовых ситуаций. Итог же российско-грузинской войны оказал меньшее влияние на постсоветское пространство, чем можно было предположить год назад.

Главный результат – это то, что геополитическое соперничество за постсоветские активы резко обострилось. Это видно на всех направлениях – в этом соперничестве участвуют и Россия, и США, и Евросоюз, и Китай, то есть все крупные державы. Но это сложно, потому что среда действительно неблагоприятная, и я могу только повторить то, что сказал год назад: России надо вдвойне быть острожной и не попадать в ситуации, когда любое действие несет какой-то ущерб.

Год независимости

– Уже почти год, как и Южная Осетия и Абхазия являются независимыми государствами. Как вы считаете, самое главное для них – это то, что их признала Россия или им нужно было быстрое признание и другими членами мирового сообщества?

– Конечно, нужно, и особенно Абхазии. Это государственное образование гораздо более фундаментальное, чем Южная Осетия. Южная Осетия существовать самостоятельно не может, а Абхазия может. Да, там большое количество проблем, но зато создан каркас государственности. И Абхазия как раньше, так и сейчас рассчитывала на полноценное признание если и не всеми, то хотя бы рядом солидных и уважаемых стран мира. Думаю, что на обозримую перспективу это нереально, и республика останется признанной только Россией.

Я не думаю, что России следует любой ценой добиваться увеличения количества стран, признающих Абхазию и Южную Осетию, поскольку убедить серьезные страны не удастся по целому ряду причин, а собирать малозначительные страны наподобие Никарагуа еще хуже. Это дискредитирует саму идею. Поэтому такая задача должна стоять, но она не завтрашнего, а послезавтрашнего дня.

– А с чем связано нынешнее напряжение на границе Южной Осетии и Грузии? Не повторение ли это прошлогоднего сценария?

– То, что происходит последние две недели, имеет конъюнктурный характер. Будет годовщина войны, а это существенная дата, и все стараются напомнить о себе. Саакашвили необходимо показать Западу, как важна поддержка Грузии, поскольку Грузия очень сильно отошла от центра внимания на второй или третий план, а Кокойты важно показать России, что враг не дремлет. Поэтому здесь мы имеем дело с информационной войной, связанной с конкретной датой.

Дата пройдет, и все обострения пойдут на спад. Но и исключать серьезную угрозу обострения в этой зоне тоже нельзя по той причине, что пока конфликт не урегулирован.