ЗАПРЕЩЕННЫЙ СОВЕТСКОЙ ЦЕНЗУРОЙ

Вкус свободы

Большинство фильмов Владимира Мотыля, как, впрочем, и он сам долгое время находились под запретом. Но свое дело режиссер не бросил. Наоборот, «он хотел работать за всех – и за оператора, и за актеров, и за художников», заметил актер и режиссер Василий Ливанов. Причем делал это, не дожидаясь разрешения «сверху». «Несмотря на страшное сопротивление цензурного коммунистического аппарата, который в буквальном смысле не давал работать, ломал хребет, Владимиру Яковлевичу удалось сохранить мужество и стратегическое режиссерское мышление и в результате сделать кинофильм, который вошел в нашу историю и стал нашим украшением», – подчеркивал режиссер театра и кино Марк Захаров.

– Благодаря Владимиру Мотылю состоялась моя судьба в кино, – считает актер театра и кино Игорь Костолевский. – Мне будет недоставать его нетерпимости, принципиальности, трудного характера, несговорчивости, порой жесткости и в то же время удивительной порядочности, доброты и необыкновенного таланта.

По признанию актера Станислава Садальского, он был действительно гениален и называл бездарность не иначе как бездарностью. «Если он снимал про революцию – он знал про нее все…», – уверял актер. Картина «Лес», в которой ему удалось сняться, была категорически запрещена. Но нашлись те, кто пошел за режиссером. Когда исполнительница одной из ролей Людмила Целиковская пошла в ЦК КПСС, ей сказали: выбирай – или ты получаешь звание народной артистки СССР, или продолжаешь поддер-живать Владимира Мотыля. На что она ответила: «Мне не нужно звание, пусть «Лес» выйдет».

Свободолюбие мастера не поддалось влиянию времени.
– С возрастом он не стал ханжой, как это часто случается с пожилыми людьми. Он всегда был открыт новым веяниям и экспериментам, – делится режиссер Юрий Грымов, в чьей мастерской Владимир Мотыль в последние годы вел свой курс. – Конечно, Владимир Яковлевич очень переживал, что его кино – умное, хорошее, зрительское – вдруг оказалось никому не нужным. Он постоянно говорил о «Багровом цвете снегопада». Очень хотел, чтобы картина дошла до зрителя, но постоянно сталкивался с безденежьем. Мэтр советского кино, снявший несколько шедевров, не мог найти 40 тысяч долларов для того, чтобы перевести свой последний фильм с пленки в DVD-формат. Про него забыли не только продюсеры и государство, но и коллеги. Пять лет подряд в графе «За честь и достоинство» я писал «Владимир Мотыль». Ни разу за это время он не получил премии! Теперь, видимо, получит – но… слишком поздно…

Отзвук истории

Поздно… А ведь когда-то было не просто рано, а, казалось, совершенно невозможно! Сознательное детство Владимира Мотыля прошло в уральской ссылке, в маленьком городке Оса. С миром кино он познакомился благодаря узкопленочной передвижке. Своего пяти-шестилетнего сына Берта Левина с трудом заставляла оторваться от экрана после просмотра нескольких сеансов подряд.

Сам режиссер признавался, что в детстве его поразили две картины – «Мы из Кронштадта» и «Чапаев». Возможно, они и побудили юного Володю объявить матери, что он будет делать кино, когда вырастет. Видимо, слова его прозвучали убедительно, потому что уже ученику 4-го класса мама на всю зарплату купила альбом «Искусство кино», выпущенный в 1939 году к юбилею кино. Этот подарок вместе с материнской верой в его звезду талантливый режиссер хранил до последних дней жизни.

Путь в свое кино Владимир Мотыль начал с легкой руки известного режиссера Михаила Ромма. Его совет: «Вы сами за автора сделаете все, что вам хочется, беритесь за первую же возможность», – оказался судьбоносным. Эта самая «возможность» не заставила себя ждать. В основу подвернувшейся ему работы должна была лечь поэма Мерсаида Мершакара «Ленин на Памире». Сюжет ее строился на классовом столкновении детей – хороших, поверивших в советскую власть, и плохого, сына богача. От этого «ужаса» перед Владимиром Мотылем отказался не один мастер. Но он согласился, сделав богатого ребенка героем положительным. Так, картина «Дети Памира» (1963) была удостоена престижной таджикской премии имени Абуабдулло Рудаки.

Непросто дался режиссеру и фильм «Женя, Женечка и «катюша» (1967). В главном полит-управлении ей учинили полный разгром. Картину разрешили показывать только в клубах, но ни в коем случае не в воинских частях! Тогда Владимир Мотыль так и не смог объяснить, что солдатам и ветеранам войны тоже хочется посмеяться, а не заново переживать военную трагедию.

Как запрещенному режиссеру Владимиру Мотылю ничего не оставалось, как браться за сценарии-отказники. «Берись! Черт бы тебя побрал! Ты же под запретом, тебе никто не даст постановку, кроме нашей независимой экспериментальной студии», – сказал Григорий Чухрай, подавая ему «очень неважный сценарий». Так на свет появился фильм «Белое солнце пустыни» (1969). Правда, режиссеру пришлось сочинить не только мечту Сухова – Катерину Матвеевну, но и таможню, да и всю последнюю треть сценария. Государственную премию за эту работу он смог получить только спустя 30 лет.

Не будь семейной драмы, не родилась бы, пожалуй, даже в замысле картина «Звезда пленительного счастья» (1975). Отца режиссера, Якова Мотыля, отправили на Соловки, когда маленькому Володе было три года. Мать пыталась вызволить супруга, но тщетно. Через год он погиб. Судьба этой отважной женщины, работавшей воспитателем в колонии для несовершеннолетних преступников, очень напомнила режиссеру жизнь жен декабристов.

Запах снегопада

– Я думаю, что отец жил бы и жил, если бы не отдал столько сил последней картине «Багровый цвет снегопада», – поделилась в одном из интервью дочь режиссера Ирина Мотыль. – Я объясняю его уход колоссальной усталостью. Он отдал этому фильму семь лет жизни.

Сам Владимир Мотыль, пожалуй, не смог бы обвинить свою работу хоть в чем-нибудь.

– Ни один мой фильм прошлого столетия мне не удалось сделать без преодоления непреодолимых препятствий. Если художник убежден в своей теме, если он жаждет ее выразить, то появляются какие-то силы, которых в себе и не ожидал, – отмечал режиссер. – Мои наиболее известные картины делались в атмосфере абсолютной безнадежности. Они закрывались. Пережить это было мучительно… Самая тяжкая для меня картина была «Белое солнце пустыни». Однажды на телевидении ведущий удивленно воскликнул: «Вы говорите, что фильм создавался с невероятными сложностями, а смотрится так, будто вы сделали его шутя!»

Именно этот фильм мастер ценил за импровизации. Наверное, похожего эффекта он пытался добиться и в последней картине. До премьерного показа «Багрового цвета снегопада» автор не дожил две недели. Показ этот состоится, как и планировалось, 11 марта в Доме кино. Только теперь в зале будет присутствовать лишь память о режиссере.