КТО СНИМАЕТ «ПЕНКУ» С НЕФТИ?

Добытчики уходят в море

– Лев Львович, почему с начала года стоимость нефти превысила 100 долларов?

– Цена на нефть выросла благодаря надуванию новых финансовых пузырей. И ничего другого!

– И всё же, чем это объясняется?

– Давайте начнём с истории вопроса. Мало кто помнит, что раньше, лет 170 назад, нефть была практически под ногами, её добывали вёдрами с глубины всего несколько метров. Она была очень лёгкой и требовала небольшой перегонки, чтобы получить бензин. Именно такая нефть есть в Алжире. Потом её стали добывать на Волге, затем – на Севере, и, естественно, каждый раз это сопровождалось повышением издержек, причём не на 5%, а очень существенно.

Следующим шагом стал уход добытчиков нефти с суши в море – это помогло Европе. А именно – Англии, Норвегии, Голландии, которые получили хорошие морские запасы нефти и газа. Также в море ушли Мексика, США, Венесуэла и страны Юго-Восточной Азии. Вообще основной ресурс нефти после энергетического кризиса 1973 года как раз был связан с океаном. Сейчас и наша страна по той же причине озабочена нефтяным сектором в Северном Ледовитом океане. А издержки России при добыче нефти в океане будут даже больше, чем у США на Аляске.

Что же в это время происходило с ценами на нефть? Думаю, сегодня почти никто не знает, что текущая цена на нефть в 1929 году, накануне Великой депрессии, составляла два доллара за баррель. Опять-таки все начисто забыли, что в конце ноября-начале декабря 1973 года, 45 лет спустя, текущая цена барреля нефти также была два доллара. Это экономически надо осмыслить, поскольку на два доллара в 1929 году вы могли прожить целый день, а в 1973 году – вряд ли смогли бы даже позавтракать.

Дальше в декабре был нефтяной шок – цены выросли сразу в четыре раза. Это было политическое решение ОПЭК, ударившее по макроэкономической динамике развития всех стран. В результате в экономической политике многих стран появились энергосберегающие программы и технологии. Уже через 13 лет это привело к тому, что цены на нефть упали. И это падение через пять лет покончило с СССР. Это была первая ценовая волна, которая помогла странам-импортёрам нефти справиться с арабскими странами-экспортёрами. В 1998 году произошло обрушение цен до восьми долларов за баррель. А ведь 80-е и 90-е были годами процветания экспортёров.

– А как вы оцениваете текущую ситуацию?

– Экономическая наука всегда была отделена от политики китайской стеной и не смотрела на нее. А зря. Вот сейчас рванул арабский мир, а ведь с прежним сложились определённые договорённости. Сейчас никто не знает, кто придёт к власти в этих странах. Но то, что это будет другая власть, говорят все. Следовательно, грядёт волна арабского национализма, и эти страны вновь будут пересматривать свои отношения с остальным миром. В том числе и цены на нефть. А нефть есть и в Ливии, и в Алжире, плюс ко всему им могут подыграть Венесуэла, Иран, многое может зависеть от Индонезии и Ирака. Серьёзных козырей в арабском мире сейчас возникло очень много.

О чём кричал министр?

– Как высокая стоимость нефти скажется на российской экономике? Не проедим ли мы вновь наши сверхдоходы?

– Такая угроза есть, потому что в России нет внятной экономической политики. У нас есть только политика удержания у власти путём раздачи пенсий, пособий и субсидий, то есть покупка голосов. А это та же политика, которую формировали парламентские коммунисты в 90-е годы: когда расходы бюджета были в два-три раза больше, чем доходы, и привели к дефолту 1998 года. Сейчас мы опять делаем то же самое – нагнетаем социальные расходы. У нас превышение расходов запланировано на много лет вперед по сравнению с доходами.

И то, что Кудрин выкрикнул на днях в Красноярске: «Нам немедленно надо затягивать пояса – либо сокращать социальные расходы, либо в бюджете будет очень серьёзная дыра!» – это правда. Министр прав, потому что мы жили только за счёт нефти, старались делать так, чтобы всё было в порядке с посёлками, деревнями, поскольку основная поддержка нынешних руководителей идёт именно оттуда – именно там голосуют за них. Поэтому государство щедро раздает пенсии и пособия. Но хорошо было бы на эти деньги поднять экономику, обеспечить высокий темп роста инвестиций, однако этого не делается.

Что представляет собой наша экономика? Выкачивание из недр – это во-первых. Во-вторых, производство третьесортных услуг за первосортные цены. И третье – «распил» бюджетных денег. Более-менее что-то происходит в сельском хозяйстве. И всё! Разве у нас что-то изменилось в легкой промышленности, машиностроении, информационных технологиях? Мы же всё импортируем.

«Удавки» для бизнеса

– Большинство стран-добытчиков нефти дотируют производство бензина, дизтоплива. У нас, наоборот, государство устанавливает дополнительные налоги. В результате цены на бензин в России становятся выше, чем в США…

– У нас вообще роль государства, к сожалению, патологическая. Зачем дотировать бензин? Можно и не делать этого, но и не надо создавать налоговую «удавку». Ведь что такое налог, от которого сейчас стонет весь бизнес? Это и есть раздача тех же пенсий и пособий. Чем их покрывать? Цены в 130 долларов за баррель-то нет!

Вот ещё одну «удавку» придумали (речь о новых страховых взносах – прим. ред.). На бизнесе и так помимо государства много затрат. Поэтому и с бензином можно вести себя вполне либерально, но нельзя одновременно и давить бизнес налогами. Ведь наша страна северная, энергоёмкая.

– Всё это снижает конкурентоспособность нашего бизнеса?

– Предпринимательство – главная сила всех социальных изменений. Бизнес же входит в отношения с собственниками ресурсов, с трудом, капиталом, землёй и так далее. При этом он должен произвести продукт и каждому отдать ещё часть дохода. Получается, что бизнес берёт на себя все риски. Ведь что такое свободный предприниматель на свободном рынке? Это предприниматель, в дела которого государство не лезет. А наше государство лезет? Да! К примеру, может ли проявлять инициативу предприниматель, если отдаёт большую часть доходов от бизнеса? Нет. Да и никто заниматься таким бизнесом не будет, или будет заниматься спустя рукава. Поэтому предприниматель и перегоняет то, что накопил, за границу.

Прибыль там, где выгоднее

– Можно ли говорить о свободном рынке нефтепродуктов в России?

– Конечно, это рынок бензина.

– Тогда почему при высоких ценах на нефть цены на бензин растут быстро, а при снижении либо вообще не опускаются, либо очень нескоро и не так сильно?

– Потому что этот рынок монополизирован, отсюда и возникают «липкие цены», как говорил Кейнс.

– А кто получает сверхдоходы в цепочке от добычи нефти до продажи бензина?

– Всё зависит от того, какой сегмент выберут, какой наиболее удобен в конкретный момент времени. Когда я изучал этот процесс, то открыл для себя: при условной цене барреля нефти в 100 долларов три достаются добывающим организациям, три – транспортирующим, три – перегоняющим, а всё остальное – «пенка», то есть прибыль, которую делят между собой государство и различные этажи бизнеса. Это почти 90 долларов с каждого барреля. Поэтому все нефтедобывающие и перерабатывающие системы построены вертикально, иерархически. А прибыль аккумулируется там, где это сегодня выгоднее.

Конечно, сейчас добывать нефть стало дороже и, наверное, затраты выросли. Но не думаю, что они изменились очень сильно, в десятки раз. В любом случае объём того, что делится, довольно велик и недалеко ушел от 90%…