Аркадий Инин: «Гайдай был сам большой ребёнок!»

Сегодня, 30 января, 90 лет исполнилось бы выдающемуся советскому кинорежиссеру-комедиографу Леониду Гайдаю. В интервью «Новой неделе» мастера, подарившего зрителям незабываемых Шурика, троицу Балбес-Трус-Бывалый, Семена Семеновича Горбункова и Гешу с Лёликом, вспоминает известный сценарист Аркадий Инин, работавший с Леонидом Иовичем над двумя его последними кинокомедиями «Частный детектив, или Операция «Кооперация» и «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-Бич опять идут дожди».

Страна 90-х его удручала

– Аркадий Яковлевич, когда вы лично познакомились с Гайдаем?

– Понятия не имею – такого конкретного дня знакомства не было: мы с ним состояли в Союзе кинематографистов, жили в соседних домах рядом с метро «Аэропорт», часто встречались на Ленинградском рынке, где Гайдай очень хорошо выбирал и покупал мясо, часто встречались на почте, не говоря уже о встречах на семинарах по различным киножанрам, в том числе и по комедии. А работать мы начали вместе еще в 1978 году, когда на Одесской киностудии молодыми режиссерами был снят фильм по моему сценарию «По улицам комод водили», а художественным руководителем был приглашен Леонид Иович.

– Гайдай 70-х и конца 80-х разный?

– В чем-то разный, в чем-то – тот же. Если говорить о тщательности подхода к работе, о любви к своему делу, о таланте – Гайдай всегда был одним и тем же. Но на последних двух работах, которые мы делали вместе, он был попечальнее. Это были уже 1989-1991 годы, разваливалась страна, за которую он воевал на фронте и был ранен. Страна, которую он любил и которой всегда верил, и он тяжко переживал это состояние – Гайдая это крайне удручало.

Снимал фильмы для… детей

– Как началась ваша уже совместная сценарная работа?

– Все началось со случая, который, как известно, в нашей жизни решает все. Есть такой замечательный режиссер Владимир Наумов, и на одной из премьер в Доме кино, когда он сидел в первом ряду, поскольку у него длинные ноги, я, пробираясь к своему ряду, споткнулся о них и сострил на эту тему. Наумов ответил: «Что ты тут-то остришь? У меня вон Гайдай сидит без сценария! Поэтому завтра Гайдай и ты приходите ко мне в 12 часов». Мы встретились у Наумова, потом я пригласил своего коллегу – одесского кавээнщика Валовича, и на чердаке моего дома мы все и сочинили: и «Частный детектив», и «На Дерибасовской хорошая погода…», и даже третий сценарий.

– Втроем сочинять было легко?

– Любая работа тяжела, а втроем – тем более.

– В основе этой вашей работы были ли какие-то жесткие сценарные принципы Гайдая?

– Он говорил: «Запомните: в первую очередь, мы сочиняем кино для детей! Я всегда сочиняю фильмы только для них – если поймут дети, то поймут и взрослые!». Гайдай был и сам большой ребенок, соответственно все его фильмы понимали и дети, и взрослые.

– Но в «Частном детективе» и «На Дерибасовской…» есть ведь и доля сатиры. Гайдай очень хотел посмеяться над нашей реальностью переломного времени?

– Нет, Гайдай никогда не смеялся над реальностью. И когда мы вместе писали сценарии, я тоже не смеялся над реальностью: сатирик – это тот, кто клеймит ювеналовым мечом других, а чтобы быть им, надо быть уверенным в собственной непогрешимости. Поэтому и я, и Гайдай всегда смеялись только над собой, а не над Советской властью или бюрократами, Леонид Иович это особенно подчеркивал. И если многие узнали в этих фильмах себя, значит, мы угадали!

– С Дмитрием Харатьяном как исполнителем главной роли долго определялись? Комедийных-то ролей у него до этого не было!

– Харатьяна предложил я, поскольку в отличие от Гайдая, видел его во многих работах. И в итоге у Харатьяна даже и проб-то не было у Гайдая!

– Но согласитесь, что во втором фильме Харатьяна «переплюнул» Андрей Мягков, игравший Артиста?

– Да. И это для нас была очень неожиданная работа! Пригласить Мягкова было идеей Гайдая, и Мягков лишний раз доказал, что когда актер талантлив, то он талантлив в любом жанре – и в драматическом, и в лирическом, и в комедийном.

Чтобы зал смеялся, надо помучиться

– Часто ли Гайдай вспоминал предыдущие свои работы?

– Никогда это не обсуждалось. Гайдай был человеком замкнутым, и мы общались только по делу: никаких воспоминаний.

– Это правда, что великий комедиограф не любил, когда на площадке был смех?

– Конечно! Гайдай говорил: «Если на площадке хохочут и приходят в полный восторг, то зритель в зале на этом эпизоде смеяться не будет, а вот когда наоборот, съемочной группе все дается кровью, все мучаются, но добиваются результата, то есть надежда, что зал будет смеяться».

– Практически все действие фильма «На Дерибасовской хорошая погода…» происходит в США. Как Гайдай относился к этой стране?

– Все, что было в Америке хорошо, ему нравилось, и никакой идеологической подоплеки в фильме у него не было: Гайдай не считал что американские капиталисты – это сволочи или молодцы. Он был человеком неприхотливым в быту и во всем! Единственное – Леонид Иович очень много курил нашу «Яву», а Харатьян ему привез из США блок «Честерфилда». Это было, что называется, Гайдаю на закуску после «Явы».

– Политические события вообще часто вами обсуждались с Леонидом Иовичем?

– Америку мы не обсуждали, а вот про Россию он говорил, что страна загибается. Думаю, что если бы он дожил до нынешних времен, я не знаю, как бы он пережил нынешнюю омерзительную ситуацию в стране, и особенно – в искусстве.

– Ваш с Гайдаем коллега, его соавтор Яков Костюковский незадолго до своей смерти в интервью нашей газете сокрушался, что ни Гайдай, ни Рязанов, ни Данелия не вырастили новых комедиографов, хотя и могли. Вы согласитесь?

– Ну, это же зависит от человека – кто-то чувствует в себе преподавательский дар, а кто-то нет. Конечно, никто Гайдаю не мешал набрать учеников и создать мастерскую, но ему просто постоянно хотелось работать, работать и работать, и это было для него главное.