У ВИЧ СЕГОДНЯ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО

«Почетный чеченец»

– Галимзян Салихович, сегодня вы занимаете относительно спокойную должность главврача СПИД-Центра. А вот в непростые 90-е вас бросили, можно сказать, на амбразуру – в отдел по делам национальностей и религий…

– Это правда. Я работал в исполкоме в очень непростые годы – с 92-го по 97-й, захватил время первого референдума.

Национальный вопрос тогда волновал многих. За время моей работы в мэрии были созданы 17 национальных общин, открыты воскресные школы. Мы регулярно проводили конференции, встречали делегации и сами поездили не только по России, но и по миру. Например, с азербайджанской общиной посетили Азербайджан, с корейской общиной – Южную Корею. Были налажены связи со многими национальными диаспорами.

В сухом остатке – грузины назвали меня почетным грузином, чеченцы – почетным чеченцем, евреи – почетным евреем и так далее. Уже спустя годы, когда я работал главным врачом СПИД-Центра, меня неожиданно вызвали в прокуратуру. Оказывается, в городе убили чеченца, и я, внесенный в список чеченцев, должен был помочь следователям прояснить ситуацию. Пришлось объяснять, что я – татарин, а чеченцем был только «почетным».

– Говорят, что за время работы в отделе вы помирили всех «непримиримых»?

– Ну что, татары, как охотиться будем? – спросили они, увидев на номерах автомобилей 16-й регион.

– Вообще-то рядом со мной лидер русского движения, – заметил я.

– Да какая разница, все равно татары!

Я родился в многонациональном Мамадышском районе. Недалеко от нас были русские, марийские, чувашские деревни. На сенокосе мы работали все вместе. Я никогда не делил людей на своих и чужих, тем более по национальному признаку. Полностью согласен с Яковом Геллером, что национальность – это состояние души. Если мы поедем в Рязань, то почувствуем себя русскими. Будем жить в Израиле – проникнемся языком и культурой и станем немного евреями. И это нормально.

ВИЧ в Челнах
«поприжался»

– Когда вы пришли на работу в СПИД-Центр, диагноз «ВИЧ» был сенсацией, а сейчас это слово стало привычным…

– Да, в 1997 году в городе было всего два ВИЧ-инфицированных и один умерший от СПИДа. То есть трое выявленных! Сегодня в Набережных Челнах более полутора тысяч ВИЧ-инфицированных.

– По сравнению с другими городами России челнинская статистика выглядит удручающе или обнадеживающе? Много это или мало для полумиллионного города?

– Наш опыт можно назвать положительным. И сравнить, например, со статистикой Тольятти. В этом городе первый ВИЧ-инфицированный появился на три года позже, чем в Набережных Челнах. Несмотря на это, сегодня в Тольятти 23 тысячи инфицированных, полторы тысячи детей родились от зараженных мам и 500 малышей стали ВИЧ-положительными.

У нас же 159 детей родились от инфицированных мам (это данные не только по нашему городу, но и по районам, которые мы курируем), а маленьких челнинцев среди них – 138. Только у шестерых из них диагностировали ВИЧ и то только из-за того, что их мамы вовремя не пришли к нам и не получили профилактическое лечение. А ведь рождение здорового ребенка можно гарантировать стопроцентно, если мама лечится до, во время и после беременности и не кормит грудью после родов.

– Что помогает препятствовать распространению ВИЧ в Набережных Челнах? В Тольятти, кстати, на 200 тысяч жителей больше.

– Нам помогает профилактическая работа. СПИД-Центру всегда разрешали публиковать все цифры – конечно, не называя фамилий заболевших. Мы никогда не скрывали, не умалчивали, не утаивали фактов. Наоборот, старались обследовать как можно больше людей. Еще в 1997 году мы вместе с прокуратурой, судебными органами и городскими властями приняли решение обследовать всех стационарных больных, беременных, тех, кто попадает в изолятор временного содержания и идет на хирургическое лечение. Эта инициатива была принята исключительно на городском уровне, а в 1998 году такой приказ подписал министр здравоохранения РТ Камиль Зиятдинов.

До сегодняшнего дня в России диагностика на ВИЧ-инфекцию возможна только на добровольной основе. А вот наркоманов, кстати, не спрашивают о желании и обследуют принудительно. Нашей целью всегда было выявлять и лечить. Выявлять любыми способами, чтобы человек не заражал других и сам мог пожить как можно дольше.

Еще один важный момент – сотрудничество со СМИ. Мы регулярно проводили пресс-конференции, не уставали объяснять, что ВИЧ-инфицированные не опасны, что с ними можно пить чай, подавать им руку. У нас не было ни одного случая, чтобы в роддоме или стоматологической клинике отказались принять такого пациента. А во многих городах России и мира такие ситуации нередки.

Мы постоянно объясняли, что ВИЧ-инфекция передается тремя путями – половым, через кровь и грудное молоко. Через грудное молоко у нас в городе не было ни одного случая передачи, потому что зараженные мамы просто не кормили грудью своих детей.

– Вы регулярно ездите обследовать заключенных. Помнится, в конце 90-х Нижнекамская колония, которую вы посетили, печально прославилась на всю страну…

– Мы понимали, что многие заражаются ВИЧ в колониях, и обследовали заключенных 4-й Нижнекамской колонии. Из 1600 человек 324 оказались ВИЧ-положительными и более 600 – употребляющими наркотики. Действительно, эта история получила огромный резонанс, работникам исправительного учреждения досталось тогда за то, что те пустили нас с проверкой. И только через пять лет в России появился закон, разрешающий обследовать на ВИЧ всех заключенных. Во многом мы опережали события. И это сыграло положительную роль.

Все ученики класса – наркоманы

– Вы начали работать с ВИЧ-инфицированными, когда город захлестнули наркотики.

– В 92-м году в Набережных Челнах среди молодежи появилась мода на наркотики. Молодые люди сначала курили траву, а в 93-м начали колоться героином. Из общей емкости, одним шприцем. Молодежь тогда бросили на произвол судьбы, в стране наступил идеологический вакуум, не было хорошей работы. Вторая причина наркотизации – наркотрафик. Из Афганистана через Таджикистан и Казахстан, затем через Оренбургскую область наркотики добирались до нас. И уже отсюда – в Москву, Петербург, Европу. Они тогда были дешевыми. Я хорошо помню то время, когда их бесплатно раздавали подросткам, чтобы произошло привыкание. А как только подсел – плати! На сегодня в городе на учете стоят 2500 наркоманов, еще 2500 ранее употребляли наркотики, а сейчас находятся в состоянии ремиссии. На оперативном учете стоит около 15 тысяч человек, так или иначе связанных с наркотиками. Мало таких людей в городе, которые лично не знают настоящих наркоманов. В одной из школ пос. ГЭС весь класс курил марихуану. А это 24 человека, из них 12 попробовали героин, семеро стали ВИЧ-инфицированными. В классе был авторитетный староста, и его отрицательное влияние стало решающим. Дети рассказывали нам, что этому человеку трудно было отказать. Многим школьникам очень сложно сказать «нет».

– Вы знаете, как сегодня можно эффективно лечить наркозависимость?

– Я расскажу вам об опыте работы одного негосударственного реабилитационного центра. Он находится в поселке Воронцов-ский Самарской области. Это заброшенная деревушка, в которой был создан центр для лечения наркоманов, который финансирует протестантская церковь. Однажды ко мне пришла одна из директоров школ и поделилась своей бедой. Ее сын восемь лет принимал наркотики. Куда они только не ездили лечиться! Все тщетно. Помочь ему смогли только в реабилитационном центре в Воронцовском. И мы решили съездить туда.

Люди живут коммуной, работают, общаются, дружат. Держат кур, коров, лошадей, копают, сажают. Сами отремонтировали здание школы. В подвале мы увидели около 600 банок с соленьями и вареньями. Срок лечения люди определяют сами. В определенный момент они чувствуют, что готовы вернуться в мир обновленными. Сын моей знакомой вылечился именно в этом центре, потом купил домик в Сармановском районе и организовал свой небольшой реабилитационный центр. У него там человек 12.

Многие из вылечившихся стали бизнесменами и помогают тем, кто хочет избавиться от наркозависимости. В Америке я видел центр реабилитации, который полностью спонсирует бывший президент Джордж Буш. Говорят, что в молодости он баловался алкоголем, даже лечился. И теперь не может не помогать другим.

Женщины –
под ударом!

– Кто сейчас чаще заражается ВИЧ – мужчины или женщины, какого возраста и каким путем?

– С 2005 года началась эпидемия передачи ВИЧ половым путем среди женщин. Они заражаются по своей глупости. Знакомится, допустим, девушка с мужчиной, начинает с ним встречаться или жить гражданским браком. Позже выясняется, что партнер ее заразил. Если мужчина был наркоманом или сидел в колонии, нельзя жить с ним половой жизнью, не сдав анализы!

Из 500 ВИЧ-инфицированных женщин 450 заразились половым путем. В 2009 году мы выявили 97 человек, половина из них – женщины. Практически все они старше 25 лет.

Приведу один интересный пример. У нас в Центре лечился один ВИЧ-инфицированный бизнесмен. У него семь возлюбленных, и каждая считает себя единственной. Все семь знают, что он ВИЧ-положительный. Каждую наш бизнесмен привозил в СПИД-Центр, все сдали анализы. И только четыре из них пользуются презервативами, а три сознательно отказываются. Каждая из них считает, что не хочет жить без этого человека и пусть лучше заболеет и умрет с ним в один день.

Еще был один случай, когда мужчина пожил гражданским браком с одной женщиной, потом с другой… Вторая забеременела, и у нее обнаружили ВИЧ. К счастью, мужчина дал контакты всех своих прежних пассий. И у всех этот диагноз подтвердился.

– Что вы можете посоветовать тому, кто узнал о положительном результате на ВИЧ?

– Не надо бояться этой болезни. В нашем центре пациенты бесплатно могут получать антиретровирусные препараты. Это очень дорогостоящие и эффективные лекарства. Таким образом, мы переводим заболевание из острой формы в хроническую. Вирус в организме остается, но не проявляется. Сегодня с этим диагнозом можно жить 50 лет.