В ЧЕМ СЕКРЕТ МИХАИЛА ОСОКИНА?

Остаться в живых после медиков

К счастью, около месяца назад он начал вести авторскую программу итогового выпуска новостей «24» на РЕН ТВ. И только в этой программе можно увидеть новости о том, как иркутские единороссы вышли на последние региональные выборы, состоявшиеся 12 октября, с агитплакатом «Путин – наш президент», услышать комментарий о том, что на воровском жаргоне означает «мочить в сортире» или искать ответ на вопрос: «Как остаться в живых после встречи с российскими медиками?»

Михаил Глебович любезно согласился ответить на вопросы «Недели», и первым делом мы попросили сравнить его условия работы сейчас и 15 лет назад.

– Условия, естественно, изменились, как и общая политическая обстановка в стране. Знаете, это как по теории маятника, который, как известно, качается в одну и другую сторону. Тогда была бурная общественно-политическая жизнь, многопартийность, ершистая Дума и все это собственно отражалось на телевидении. А сейчас вертикаль власти отстроена, все так спокойно, приглажено, если, конечно, не считать последние дни, когда все засуетились в связи с мировым финансовым кризисом.

Журналисты – часть общества, они тоже потихоньку привыкли к тому, что лучше не копать какие-то острые темы, за которые можно получить по шапке. Еще многое зависит от атмосферы, существующей в конкретной компании. Одно дело – когда ставятся всевозможные препоны, тут же говорят: «Да, ну! Зачем это надо!» Другое – когда, наоборот, с энтузиазмом воспринимают стремления журналистов раскапывать острые темы. Соб-ственно, я и решил работать на РЕН ТВ, потому что это един-ственный либеральный проект, если рассматривать федеральные каналы.

«Люблю сидеть на одном месте»

– Вы являетесь ведущим авторской программы. То есть сами подбираете новости, о которых будете рассказывать?

– Да, поскольку сам формат – а у меня итоговая вечерняя программа – предполагает, что обо всем случившемся за день уже рассказали и совсем необязательно повторяться. Поэтому я могу выбрать наиболее интересные, с моей точки зрения, вещи, поискать то, о чем еще не рассказывали. И ограничиться только тем, что я хочу показать. Необязательно рассказывать, например, о географии перемещения официальных лиц.

– Когда у известного тренера Олега Романцева, который всю жизнь занимался только футболом, спросили, чем вы занимаетесь в отставке, он ответил: «Смотрю по телевизору футбол. Все надоедает, футбол – нет». Вам, похоже, тоже новости не надоедают?

– Кто-то очень хорошо сказал, что новости – это одни и те же события, но только происходят все время с разными людьми. Иногда кажется, что произошло уже все, что возможно, но все равно каждый день наблюдаешь какой-то новый поворот. Это никогда не наскучит. Потом мне нравится то разнообразие, с которым сталкиваешься, работая в новостях. Это ведь не только политика, но и культура, и технический прогресс и все что угодно может быть.

– Говорят, у вас феноменальная память и вы никогда не пользуетесь телесуфлером?

– Ну, нет! Это уже давно устаревшая информация. Но и раньше я не заучивал тексты наизусть, а просто пересказывал на память другими словами. Я работаю только со своими текстами, все, что я рассказываю, пишу сам. Поэтому все легко запоминается и нетрудно пересказать.

– А ваша знаменитая невозмутимость – это природное или некая роль, которую вы играете как ведущий?

– Природное. Как-то с самого начала и даже до телевидения я всегда был спокойный, флегматичный, пассивный. Я люблю сидеть на одном месте, изучать бумажки, поступающие из новостных агентств: не надо ничего делать, сидишь за столом и читаешь. А потом то, что понравилось, в эфир переносишь. Не люблю проявлять инициативу, что-то придумывать, куда-то бежать. И по жизни тоже так: не люблю перемен, чего-то нового. Пусть все идет так, как идет.

«Все было хорошо и спирта много»

– Другими словами, не принимаете близко к сердцу то, о чем предстоит рассказать телезрителям?

– Ну, это уже жизнь приучила. Потому что все время приходится рассказывать о катаклизмах, взрывах, катастрофах. Приходится отстраняться от всего этого, иначе и с ума сойти можно.

– Однако, если судить по вашим студенческим годам, в молодости, наверное, вы были не столь флегматичным? Я имею в виду исключение с истфака КГУ со зловещей формулировкой «За антикоммунистическое отношение к общественной жизни и труду»?

– (Смеется.) Да, да, было… Но опять же я тогда не бегал, не устраивал митинг, просто, когда нас отправили на картошку, кормили плохо или вообще не подвезли что ли еду, я точно не помню. Ну и мы просто заявили, что тогда не будем работать. Меня выбрали в качестве одного из тех, кого решили наказать, чтобы другим страшно было, хотя я не был основным зачинщиком. То есть и тогда никакой особой активности я не проявлял.

– Как потом восстановились?

– После армии. После армии все возможно было.

– А вы согласны с утверждением, что тот, кто был в армии, в цирке не смеется?

– Да не-е-ет, это преувеличение! Это уж надо попасть в какие-нибудь совсем страшные войска – наверное, в стройбат или я не знаю, куда! А я, слава богу, служил в достаточно приличных войсках – ВВС. Так что все было хорошо и спирта много. И, конечно, тогда армия была совсем другая! Никаких войн в Чечне…

– Когда вы служили?

– С 1971-го по 1973-й.

– Сейчас историей, наверное, уже не занимаетесь? Я имею в виду, как наукой?

– Как наукой – нет, но люблю читать исторические мемуары, исследования. А еще я ведь кандидат исторических наук, защитил диссертацию по истории британского проникновения на Ближний Восток. В принципе, это звание дается пожизненно, и, если захочется, может когда-нибудь и вернусь к истории.

«Откуда ж я знаю?!»

– Михаил Глебович, создается такое ощущение, что вы, особо и не стараясь, стали суперпопулярным, а другие добиваются этого годами и ничего у них не получается. В чем секрет?

– Откуда ж я знаю?! Это вопрос сложный, особенно в телевидении. Не знаю, не знаю… Видимо, то, что я рассказываю, интересно телезрителям и, наверное, я попал в тон настроениям людей. Знаете, это же такой секрет, который у каждого свой. Не знаю…

– А еще вы как-то сказали, что в Америке люди рассказывают новости до глубокой старости? Вы тоже так хотите?

– Да, там и в 70 лет люди работают в новостях. Это, кстати, как раз признак стабильности, когда население привыкает к человеку, который каждый вечер им что-то рассказывает.

– Спасибо вам, Михаил Глебович, за беседу. Мы желаем вам, чтобы вы до глубокой старости радовали нас, работая в новостях.

– Спасибо! И вам всего доброго.