КАК ОСТАНОВИТЬ «УТЕЧКУ МОЗГОВ» ИЗ ПРОВИНЦИИ?

У челнинцев
много общего
с американцами

– Александр Леонидович, Набережные Челны часто называют сборной Советского Союза, а потому у нашего города особый характер. Можете ли вы как социолог дать ему характеристику?

– Первый раз я был в Набережных Челнах в 1972 году, когда только начиналась комсомольская стройка. Тогда город поражал тем, что почти все его население составляла молодежь. Если об американцах говорят, что это нация мигрантов-авантюристов, то же самое можно сказать и о челнинцах. Люди приезжали сюда, на необжитое место, со своими планами, надеждами и были, можно сказать, искателями приключений. Помню, мы проводили в Челнах исследование, чтобы выяснить, откуда сюда приезжали люди.

Поскольку «КАМАЗу» требовались квалифицированные кадры, большинство оказались выходцами из Горького, Тольятти и городов Урала, специалистами, работавшими на ГАЗе и ВАЗе. Часть их вернулась на малую родину, а часть осталась здесь и, наверное, передала детям некоторые свои качества.

Ну а вторая волна миграции состояла из более консервативных людей – жителей близлежащих сел и деревень, которым работа на «КАМАЗе» казалась более привлекательной, чем труд в поле. Именно они и придали Набережным Челнам маргинальный облик. Дети переселенцев из деревень еще сохраняют сельские привычки и не полностью адаптированы к городской жизни, поэтому преступные группировки, которые процветали в Челнах в 90-х годах, были одними из самых жестоких в республике. Это как раз следствие маргинальности.

Молодежный город стареет

– Набережные Челны были молодежным городом 40 лет назад, сейчас те, кто приезжал строить «КАМАЗ», вышли на пенсию. Челны стареют, а молодежь разъезжается…

– Прошлой весной мы по заказу мэрии города проводили исследование среди местной молодежи с целью узнать, как она оценивает ситуацию в Набережных Челнах и свои перспективы. Выводы были довольно критичны. Одной из проблем, которую мы выявили, как раз был отток перспективной молодежи в другие города – преимущественно в Казань, Москву и Санкт-Петербург. Ситуацию усугубил ЕГЭ, благодаря которому лучшие выпускники получили возможность пробиться в престижные вузы. С одной стороны, это плюс, но проблема в том, что лучшие умы концентрируются в центрах, а из провинции утекают «мозги».

– Что необходимо, чтобы удержать молодежь в городе?

– Нужно развивать образовательный комплекс, причем те направления, которых нет в Казани, чтобы у молодежи была причина остаться здесь. Можно провести аналогию с Волгодонском.

В свое время в этом городе строили «Энергомаш-Атоммаш», пригласили специалистов высокого класса со всего Советского Союза, обеспечили их жильем и высокой зарплатой. Но постепенно все они оттуда уехали. Почему? Потому что интеллигенции нужна культурная среда, школы и вузы высокого уровня, где могли бы учиться их дети. А всего этого там не было. Так же, как и не было в Набережных Челнах.

Нельзя удержать молодежь одной только зарплатой. Если здесь не будет вузов хорошего уровня, культурных учреждений, интеллектуальный потенциал города будет попросту рассеиваться. Органный зал в Набережных Челнах открыли, и уже хоть что-то для духовного развития горожан появилось.

– Если сравнивать советскую молодежь с нынешней, изменились ли ее приоритеты?

– Изменились кардинально. В советское время получение знаний, образования интересовало молодежь прежде всего, и только в последнюю очередь она думала о здоровье. Семья, карьера, досуг располагались где-то посередине. Сейчас же у молодежи на первом месте карьера, развлечения и здоровье. Образование задвинулось на задний план, перестало быть самоцелью, а стало инструментом продвижения по карьерной лестнице и зарабатывания денег.

К тому же многие студенты сейчас подрабатывают, поэтому знания у них очень поверхностные. Для них важно закрыть сессию и все. То есть мотивов для получения знаний почти нет. Ничтожное количество студентов занимается исследованиями и ходит в научные кружки. Нарушается воспроизводство интеллигенции. У меня кандидатские диссертации защитили 25 аспирантов, 16 стали бизнесменами и госслужащими и только четверо занялись наукой.

– Разве плохо, когда кандидаты наук идут на госслужбу?

– Наверное, хорошо. Но все же аспирантура должна готовить специалистов для вузов. Желающих идти в науку достаточно, но мало кто согласен делать это за такую зарплату. Три года назад мы проводили анализ роста цен и зарплат с 1990 года. Стоимость товаров выросла в примерно в 100 раз. Интересно, что водка подорожала меньше, чем другие продукты – только в 20 раз. Стоимость услуг повысилась в 200-300 раз. Проезд в трамвае стоил три копейки, а сейчас – 10 рублей. Но зарплаты в бюджетной сфере при этом возросли только в 30-40 раз. Когда в советское время я пришел работать в вуз ассистентом, получал 125 рублей, то есть с учетом инфляции зарплата ассистента должна быть на уровне 12 тысяч рублей, но в реальности – она всего около трех тысяч.

Чего ждать
от выборов?

– В октябре выборы в местные органы управления пройдут по всей республике. Какие прогнозы делают социологи и политологи?

– Тенденции останутся прежними. У нас люди, несмотря ни на что, лояльны к власти. За «Единую Россию» проголосуют татарстанцы, занятые в бюджетной сфере и бизнесе, который сблизился с госструктурами. Как известно, около 10 финансово-промышленных групп контролируют 90% бизнеса в республике. Средние и малые предприятия при них, по всей видимости, тоже отдадут свои голоса за партию власти.

Свою нишу займут коммунисты: в Татарстане еще достаточно традиционалистов, для которых идеалом государства является Советский Союз, причем среди них есть и молодежь. У ЛДПР тоже есть свой электорат – люмпенизированные люди, разуверившиеся в жизни.

– Кто пойдет во власть местного уровня?

– В основном предприниматели, бизнесмены среднего уровня и номенклатура. Каких-то независимых кандидатов, думаю, будет немного. У нас очень слабые позиции у общественных организаций и оппозиционных партий.

– Кого, на ваш взгляд, не хватает в горсоветах?

– Я сам был депутатом горсовета Казани, членом президиума и председателем комитета по делам молодежи и спорту в самый интересный период – в 90-95-м годах. Тогда в городской Совет пришли разночинцы: рядовые врачи, учителя, преподаватели вузов, инженеры. У них был неподдельный интерес к работе, они действительно хотели улучшить жизнь Казани, сессии проходили до 12 ночи. Вот таких относительно независимых людей и не хватает.

– Существует точка зрения, что нет смысла менять депутатов каждые пять лет. Якобы только они начинают вникать в суть дел, как их депутатский срок подходит к концу. На их место приходят новые люди, и все начинается заново. Вы с этим согласны?

– Нет, не согласен. По опыту знаю, что люди приходят в горсовет с разными мотивами. Первый, второй год они еще активно проявляют себя, а на третьем находят свои ниши, переходят в администрацию, обрастают связями и обюрокрачиваются.

– В этом отношении очень интересная ситуация в парламентской системе Таиланда. Там состав меняется каждый год на 25%, и парламент получается постоянно действующим.

– Очень правильная система, у нас в Общественной палате РТ примерно такая же, каждый год она обновляется на 50%. Благодаря этому вливается новая кровь, но сохраняется преемственность, люди, которые остались, помогают новичкам. Многие парламенты действуют по такой же схеме – во Франции, например.

Р. S. «Новая неделя» благодарит за помощь в организации интервью с Александром Салагаевым директора набережночелнинского филиала ПФУ Анатолия Макарова и начальника учебно-методического отдела Василя Сакаева.