МЕНЯЕМ НЕФТЬ НА ЗЕЛЕНЫЕ ФАНТИКИ….

Россия –
щедрая душа

– Сергей Семенович, Россия уже довольно длительное время живет в условиях кризиса. Можно ли говорить о том, что мы извлекли из него уроки или хотя бы получили пищу для размышлений?

– Прежде всего, нужно говорить о разделении мирового кризиса, хотя он вовсе не мировой: например, Китай, Индия и Бразилия не в кризисе. Страны, которые делали ставку на внутреннюю промышленную основу развития, то есть занимались неоиндустриализацией, связанной с компьютеризацией, кризис обошел стороной. Мировой кризис – это кризис долларизации, и больше всего от него пострадали страны, где местная валюта подчинена доллару или находится в сцепке с ним. А Россия пострадала еще и потому, что нефть, газ, цветные и драгоценные металлы, зерно мы отдавали и отдаем за доллары, за эти фантики!

По сути, мы поступаем так же, как индейцы, которые меняли золото на бусы конкистадоров и считали это равноценным обменом. Россия разбазаривает свое национальное богатство. Мало того, что мы его проедаем, так ведь остальной мир проедает его больше, чем мы сами. Россия вывозит товаров на 150-200 миллиардов долларов больше, чем ввозит. За десятилетие мы на полтора-два триллиона долларов облагодетельствовали страны, которые намного богаче и более развитые, чем мы.

А стабилизационный фонд, куда мы складируем эти зеленые фантики, это по сути консенсус с Вашингтоном. Впервые данная схема была апробирована в Саудовской Аравии в 1976 году. Сегодня публикуется много воспоминаний на эту тему. Джон Перкинс в своей книге «Воспоминания экономического убийцы» пишет о том, что когда ему поручили провести идею стабилизационного фонда в Саудовской Аравии, он сначала подумал, что это блеф. Какая же страна согласится отдавать товарное за бестоварное, реальное за фикцию? Ему сказали: не волнуйся, мы за это обещаем поддержку дому Саудов. Но у нас же не дом Саудов! Как Россия могла пойти на соглашение о стабилизационном фонде? Это же соглашение, которое подписывает сюзерен с вассалом!

А это все следствие того, что в нашей стране нет не то чтобы госмонополии внешней торговли (об этом никто и не заикается), а никакого регулирования торговли нет вообще! Если бы оно было, то мы были бы обязаны ввезти столько же материальных благ, сколько и вывезли, причем отдав товарный эквивалент. А если меняем ценный товар на фантики, которые технически можем разместить в только в фиктивных ценных бумагах, то что мы получим по обязательствам американского казначейства? Товар? Фантики. То есть Соединенные Штаты просто обязуются напечатать нам на 2-3% больше зеленой бумаги. Какая им разница, сколько бус они нам отдадут. Хотите больше бус – вот вам еще бусинка, только побольше золота за них нам давайте. Такая логика ресурсного опустошения стран, которой занимается США, в XXI веке неприемлема.

Боливар
не выдержит двоих

– Понятно, что кризис заставил по-другому взглянуть на долларизацию. Есть ли различия в том, как Россия и другие страны ведут себя в посткризисный период?

– «Большая семерка» очень грамотно разобралась с причинами кризиса, и первый вопрос, который обсуждался тогда на саммитах, – как поставить американский печатный станок под контроль? В России благодаря усилиям экономической науки был предсказан неминуемый обвал ипотеки. За полгода до этого события мы писали о том, что во избежание краха Минфин и Центробанк должны срочно изменить структуру валютного портфеля и уйти от доллара. В марте 2007 года частично это было сделано. В результате за счет этого маневра за три месяца до обрушения ипотечной пирамиды Россия в монетарном выражении потеряла не так много. К сожалению, это локальный успех в стратегически проигранной войне.

Но, тем не менее, эта маленькая победа показывает, что российская экономическая наука способна верно сканировать ситуацию в современной мировой экономике и ориентироваться в сложнейших перипетиях. Но несмотря и вопреки требованиям науки о необходимости соединения сырьевого сектора с обрабатывающей индустрией, Кремль это никак не может услышать. То есть на словах говорит, что надо уходить от сырьевой модели, а на деле ничего не делает.

– А если перейти на расчет за нефть в рублях?..

– Если мы сидим на нефтяной трубе, то работаем на иностранную валюту, потому что нефтяной рынок – это иностранный рынок. Не будет никакого российского рынка нефти. Никогда! Это вытекает из законов классической научной теории, которые гласят, что цена формируется там, где выше удельный вес продукции. Россия с ее якобы рекордными 9-10 миллиардами бочек нефти в день в действительности занимает только одну девятую часть мирового дневного экспорта нефти. А если говорить о добыче, то 5%. И ради этих 5% менять мировой рынок?..

А истинный ответ на этот вопрос звучит так: рубль должен быть единственной валютой на территории страны. Кто бы что ни говорил, мы работаем на две валюты. Но ни одна экономика не способна работать на покупательную способность двух валют. Боливар не выдержит двоих. Поэтому, чтобы работать на рубль, нужно смотреть не в сторону нефтяного рынка, а в сторону промышленности. Тогда и будет чем поддерживать рубль, и проблема долларизации отпадет автоматически.

Госкорпорации –
это фиговый листок

– Получается, Россия так и будет продолжать проедать свои ресурсы?

– За полтора года, что Барак Обама является президентом США, он умудрился напечатать два триллиона долларов. Их выплеснули на биржу – и произошло спекулятивное раздувание рынка и, прежде всего, нефтяного. Отсюда иллюзия выхода России из кризиса. Что касается Дмитрия Медведева, то он уже два года руководит страной и все это время безрезультатно призывает к уходу от сырьевой экономики, а это означает, что нынешняя команда Кремля пока не готова ни к изменению экономической системы, ни экономической политики. И в кризисное время она действует прямо противоположно тому, как поступают в развитых странах.

Там из кризиса выходят за счет удержания покупательной способности населения благодаря снижению цен и техническому перевооружению промышленности, которое приводит к повышению производительности труда. Отсюда и рост безработицы. Но в России все с точностью до наоборот. Цены растут, покупательная способность людей снижается, а скачок уровня безработицы произошел вовсе не из-за улучшения производительности труда. У нас обрабатывающая промышленность в рахитичном состоянии, по «КАМАЗу» вы должны это хорошо себе представлять. Причем «КАМАЗ» – далеко не самый худший промышленный комплекс, там хотя бы не стоят немецкие станки 1937 года. Это предприятие приличного среднего уровня. Но ведь даже оно испытывает колоссальный спад, а это сигнализирует о том, в какой удручающей ситуации находится отечественная промышленность. А это следствие ориентации нашей экономики на сырьевой капитал, который по своему характеру является долларовым.

Мы, экономисты, через публикации в специализированных изданиях, радиопрограммы давно пытаемся донести до Кремля необходимость социального контракта власти с промышленным капиталом, а не с сырьевым. Но, к сожалению, Кремль по-прежнему является проводником интересов олигархов.

– Сейчас делаются попытки заключить такой контракт через создание госкорпораций. Думаете, это спасет ситуацию?

– Дело в том, что это только на словах. То, что у нас называют госкорпорациями, в действительности ими не является. Любая корпорация объединяет добывающую промышленность с обрабатывающей в одном организационно-экономическом строении. Например, «Дженерал электрик» или даже «Майкрософт» – там от нуля до готовой операционной системы все в одном пакете. То есть любая корпорация – это единая технологическая цепочка добавленной стоимости. Нигде в мире не додумались, как у нас, назвать банки, страховые общества, фонды корпорациями, да еще и государственными. Это извращение. Все, что сделали, – это плохонький холдинг. К примеру, что такое объединенная авиакорпорация? Собрали в один банк акции, а реального объединения капитала – ни промышленного, ни научно-технического, ни единой технологической цепочки, ни распределения продуктовой специализации – не произошло. Даже единый счет не сделали.

А где еще управленец и собственник в одном лице? Такого уже нигде нет. А у нас и нанотехнологии зависят от Чубайса, и электроэнергетика. Это же полный нонсенс! Почему в советское время были копеечные тарифы? Потому что доля энергетической составляющей затрат производства в среднем по стране составляла 7%, и даже в самых энергоемких производствах никогда не превышала 13-15%. А сегодня в среднем по стране под 30%, и все это заканчивается тем, что энергетическая составляющая в затратах делает неконкуренто-способным все на свете. И как же мы собираемся запускать обрабатывающую промышленность? За счет чего собираемся финансировать науку, образование, социальные сферы, дороги, цифровое телевидение, перевооружение армии? Все эти вопросы висят камнем на шее у правительства, но, надо сказать, потихоньку оно их решает.

А сейчас госкорпорации – это фиговый листок, название без всякого содержания. Ну какая корпорация без вертикальной интеграции, без объединения сырья и технологий? То, что сейчас создается в России, это даже не банк, а банчок, да еще надутый за счет валютных резервов государства. Но рано или поздно полноценные корпорации у нас появятся. И мы с этой генеральной стези никуда не свернем, с этой командой или без нее.

Нужно избавиться
от хлама

– Получается, перспективы у российской экономики вовсе не радужные?

– Экономическая политика развитых стран и СССР в свое время строилась на принципе, согласно которому общественные интересы – это нечто целостное и качественно самостоятельное. В годы реформ в России возобладало мнение, что сумма частных интересов дает общий интерес. Несмотря на то, что ельцинский период позади и к власти пришла другая, более молодая и амбициозная команда, она тоже находится в плену этого ветхозаветного принципа.

Пока Кремль не будет носителем общегосударственных интересов, а не интересов отдельных персоналий, ничего в стране изменить к лучшему и прогрессивному невозможно. Если бы сегодня кремлевская команда избавилась от своего ветхозаветного багажа, тогда бы видела ситуацию в другом свете и находила бы другие решения, как вытащить экономику из ямы.